мы сможем обмануть радары Директории. Нужно связаться с адмиралом. Я думаю, он достанет такую технику.

– Что же так тому и быть – заключил Флориан – не теряя времени, отправимся к адмиралу. Там наши пути разойдутся. Наталья и генерал Артамонов смогут вернутся домой…

– Но… – попыталась запротестовать Наташа.

– Это не обсуждается – сказал Флориан – генерал прав. Вояж в Директорию не детская прогулка. Чем нас меньше будет, тем выше шансы на успех. К тому же в самолетах-невидимках только два пилота.

– Хорошенькое дело – заключила Покровская – вы будете значит там рисковать каждую секунду быть схваченными Секуритатой, а я значит прохлаждаться должна. Дешево же ты меня ценишь.

– Тяга к риску – опасная черта – улыбнулся Флориан – не волнуйся, если дело выгорит, ты встретишь нас шампанским и черной икрой.

– Пошло – насуплено пробубнила Покровская.

На этом совет закончился. Лететь решили уже в эту ночь. Все понимали, что как только медальон покинет пределы острова, то и пропадет угроза повторной атаки деревни, ведь новость о провале штурма уже должна была достигнуть заинтересованных лиц и вряд ли они этому обрадовались. Вот почему необходимо было как можно быстрее исчезнуть. Закованную в кандалы Охотницу решили везти с собой. Артамонов собирался лично допросить её, по прибытии в Петерштадт, ведь теперь с совершенной очевидностью было ясно, что именно эта девушка стоит за убийством «Собирателя», его людей на квартире Верховского и бойцов внутренних войск в следственном изоляторе Петерштадта… да и бог знает кого ещё. Штильхарта поэтому поводу разделяли противоречия. С одной стороны, процесс над настоящей живой Охотницей окончательно выведет Организацию из тени конспирологии и тем самым нанесет по ней сокрушительный удар, с другой стороны Анастасия была слишком опасна, чтобы вот так везти её совершенно неподготовленными. Самое поскудное в этом было то, что и здесь её оставлять было нельзя. Местную охрану она скорее перебьет.

– Не понимаю, почему вы так волнуетесь, господин Штильхарт – менторно заявил Артамонов – куда она денется? В океан что ли прыгнет из стратосферы?

– У меня нехорошее предчувствие – пробормотал Флориан – я видел на что способны эти девицы.

– Невозможно – пожал плечами Артамонов – она постоянно будет в наручниках. Её боевой костюм нами изъят. В конце концов с ней будет несколько охранников. Вы же понимаете, что здесь мы её оставить не можем. Это опасно для местного населения. К тому же упустить такой шанс просто глупость.

– Вот именно – упорствовал Флориан – все как-то слишком прямолинейно. У нас просто другого выбора нет, кроме как тащить её с собой.

– Странный вы человек – посетовал Артамонов – знаете, что, бдительность – это вещь хорошая, но иногда она превращается в паникерство. Поверьте, я умею обращаться даже с самыми опасными преступниками.

Флориан покачал головой.

– Тут что-то не то – сказал он – что-то странное есть и в её сдаче, и в том, как она себя ведет.

– Вот и прекрасно – заключил Артамонов – чем быстрее мы отправимся в путь, тем лучше.

Через два часа всё было готово к отлету. Местные жители под завязку заправили топливом винтокрылые машины. Проводить гостей вышли многие из поселка. Очевидно, так и провожали капитана Долматова и его экипаж, подумалось Наташе.

– Пообещай, что вернешься – напутствовала дочь Кими Авонамйелус – ты доказала, что обладаешь мужеством для трудных решений и многое узнала. Я надеюсь, что однажды ты примешь то, что тебе уготовано по рождению.

– Я вернусь – кивнула Алин – не знаю готова ли я к тому, на что ты меня толкаешь, но сейчас мне надо завершить ту миссию, которую мне доверил отец. Возможно, это поможет мне ещё лучше понять себя новую.

Мать и дочь обнялись крепко на прощание, впервые с того момента как встретились. Что-то новое возникло в их отношениях, поняла Наташа, что-то, что не было раньше. Дочь – это та, с кем ты смеешься, мечтаешь и любишь всем сердцем. Никто не заменит дочь в сердце матери. Никто не заменит мать в сердце дочери.

Трое ССОшников провели мимо Покровской закованную в наручники охотницу. Нет, теперь это была вновь Анастасия Урусова. Без этого страшного костюма она вновь была похожа на обычную девушку. Костюм же запечатали в чемодан и запрятали в специальный несгораемый ящик. Охотница только улыбалась, бесстрастно наблюдая за всеми манипуляциями, которые с ней проводят. Она вела себя спокойно и даже не помышляла о побеге или нападении на кого-то ни было.

Флориан последним поднялся по небольшой алюминиевой лестнице в кабину и пристегнулся ремнями. лестницу убрали, дверь закрыли и заперли. Местные помощники, оставшиеся на земле, подняли вверх большие пальцы, и пилот склонился к рычагам управления. Он нажал на стартер, и после первого нерешительного покашливания двигатель заработал, лопасти начали вращаться. Пилот оглянулся на вращающийся хвостовой винт. Он подождал, пока стрелка индикатора скорости винта достигла отметки 200, затем снял шасси с тормозов и медленно потянул на себя рычаг. Конвертоплан задрожал, как бы не желая отрываться от земли, затем слегка дернулся, и они, поднявшись над деревьями, стали быстро набирать высоту. Пилот убрал шасси, развернул машину над поднявшимися снежными смерчами, переключил скорость, и они тронулись в путь. Им вслед стартовали «Аллигаторы».

* * *

Летели они беззвучно и не высоко. Приближались к берегу. Лес постепенно заканчивался и открывался вид на темную воду. Флориан, заметив дрожь Натальи, приобнял девушку, но та отстранилась. Ей самой нужно было разобраться в этих отношениях. Она не знала есть ли какие-то отношения вообще или тот поцелуй – это просто безумный взрыв физиологии в экстремальных условиях. Что вообще есть отношения? Она почему-то редко об этом задумывалась. Отношения уводят тебя в некий экзотический мир полный страхов, загадок, сомнений. Отношения греют душу, влекут в неизведанные дали. Они ведут к какой-то высшей точке, однако, сколь же легко не добравшись до этой точки упасть вниз и чем выше ты поднимаешься в отношениях, тем больше тебя обуревает злоба, ревность, жажда власти над другим, над тем, кого ты считаешь своим собственным. Наверное, именно это произошло с Анастасией. Как тонка всё-таки грань между любовью безумной, фанатичной и ненавистью. А впрочем, даже ненависти не надобно для этакой любви. Этакая любовь без ненависти обрушит человека в самые черные подвалы мироздания и заставит совершить непоправимое. Она не хотела такой любви. Девушка оглянулась на сидевшую в дальнем углу отсека Анастасию. Та сидела спокойно сидела. Её ноги были прикованы к полу специальными кандалами, а лицо