они все мертвы. Я бы увидела сцену слез и обморока, но откажу себе в этом удовольствии. Ты будешь, наверное, рада услышать, что я ничего о них не знаю. Живы, скорее всего. Если, конечно, правдивы рассказы об этой Алин Авонамйелус. Впрочем, я могу и соврать, не так ли? Нам все врут. Вранье – это то, что нас учат видеть и во что нас учат верить. Вы поймете это, скоро.

Наташа пристально посмотрела на Анастасию. Охотница была удивительно спокойна. До сих пор, она не понимала до конца их природу. Теперь же увидев Анастасию и сравнив её с той Анастасией, что когда-то видела в той прошлой жизни, Наташа действительно допускала, что у девушки, что стояла перед ней нет души, словно бы кто-то вырвал её. Она думала, что такое только в книжках возможно.

– Ну, а как же ваша Организация? – нашлась Покровская – она тоже врет?

Лицо Анастасии тронула холодная улыбка полная снисходительного ехидства. Она как будто не услышала вопрос или почла за должное оставить собеседницу без ответа.

– Какая жалость, что наши дороги не пересеклись раньше – задумчиво произнесла девушка – возможно мы бы смогли найти общий язык.

Наташа громко фыркнула.

– В какой вселенной интересно, я стала бы рассуждать вашим манером? – опешила девушка.

– Не будьте столь самоуверенной, Наталья Владимировна – сказала Анастасия – не забывайте, что когда-то и я рассуждала вашим манером. Вы не представляете, как мы с вами похожи.

– Не вижу ничего общего – нашлась Наташа – никогда не замышляла с любовником убийство мужа.

Урусова криво усмехнулась.

– Ах это – махнула рукой охотница – да, я оказалась бомбой с часовым механизмом для него. Александр так и не понял для чего он пришел в этот мир. Он страшился своей миссии. Я как истинная жена взяла её на себя. Вы не поверите, но после всех событий, там в Борисфене, я решила полностью обновить свою жизнь, и я нашла того, кто помог мне. Он мне многое объяснил. Дело в том, Наталья Владимировна, что идеальный мир, который мы формируем с любовью, привязанностью, состраданием к ближнему – эти чувства выхолащивают нашу жизнь. Они делают её очень эгоистичной. Ведь в конце концов, всё это мы хотим для себя. Настоящая же цель нашей жизни – это проявить во всей полноте нашу сущность. Для этого нужно полностью избавиться от лишних эмоций и это открывает такие возможности, которым многие дают отрицательную коннотацию.

– И вы полагаете, что ради этого, я пойду против своих друзей? – поинтересовалась девушка – превосходный анализ, я думала, что вы копнете глубже.

Наташа решила, что нужно всячески раздражать эту девицу. Из того, что рассказывала о ней Ксения, та Анастасия Урусова не отличалась терпением.

– Не скрою вы меня заинтересовали – прошептала Охотница – изучая рассказы о вашей принципиальности и независимости, я пришла к выводу, что вы неправильно используете ваши качества. Вы слишком покойны и бесстрастны. Вы равнодушно смотрите, как стони тысяч людей вынуждены страдать в ожидании справедливости, пока вы и такие как вы обсуждаете законы на бесконечных заседаниях, хотя вы бы могли им помочь. И к кому же обращаться этим обездоленным людям? Они идут к нам, за защитой. Мы те, кто спасает человечество от самих себя.

Наташа закусила губу. Она старалась сохранить лицо, твердя про себя, что ее собеседница, конечно же, преувеличивает, переворачивает все с ног на голову, но от этого слова Охотницы не переставали быть… ну хотя бы полуправдой.

– Эка вы все вывернули, Анастасия Николаевна – сухо заметила девушка – значит, сначала вы развращаете депутатов и чиновников, освобождаете места под своих кандидатов, устраиваете дорогие банкеты и турпоездки, а после вы говорите о защите обездоленных. Странная у вас логика.

– Мы не порождаем коррупцию – возразила Анастасия – мы лишь заставляем людей проявлять себя и меняем мир самыми различными способами. Поверьте, что Организация это не кучка расчётливых автократов, опьянённых властью и помешанных на контроле. Мы всеми силами пытаемся остановить разрушение человека самим собой, ибо иллюзия абсолютной свободы приводит к коррупции и разрушению, разве не так?

– Вовсе нет – возразила Наташа – когда человек свободен, то он способен распоряжаться своей жизнью и не слушает чужие голоса. Только свой собственный, который идет свыше.

– И всё-таки ему вкладывают этот голос, не так ли? – ехидно спросила Анастасия – так почему же не доверить вложение голоса людям способным направлять и указывать.

Наташа растерла руки. Она всячески пыталась продемонстрировать свое спокойствие и нейтральность, в конце концов, чем больше она будет разговаривать с этой девицей, тем возможно больше сумеет разузнать. Главное, чтобы было кому рассказать об этом, если она выберется.

– Мне на секунду показалось, что передо мной стоит ваш муж – хитро сказала девушка – тот Александр Верховский, который ещё не понял, что совершил.

– У-у-у – засмеялась Анастасия – да если бы Александр знал бы всю правду… он бы натворил бы таких дел…

В чём точно нельзя было отказать Анастасии так это в умении держать паузу. Наташа не выдержала первой.

– Правду? – спросила она – какую правду?

– Одну единственную – сказала охотница – как вы отреагируете, если я скажу, что Организация стоит по обе стороны доски, той борьбы, которой вы так гордитесь? Что если вы заранее были выбраны лишь как инструмент достижения целей Организации? Что если Организация манипулирует не только мной, как вы, верно, полагаете, но и вами и вашими друзьями? Как вы отреагируете тогда?

Наташа надеялась, что у неё не очень глупое лицо. Пора бы уже, наверное, перестать удивляться чему либо, кроме возможности вечно удивляться. Что же я уже залатала свою крышу поэтому можете срывать снова.

– Невозможно – сообщила девушка – это трюк, чтобы запутать меня, да?

Очень хотелось обрести уверенность от этих слов, но уверенность, так сопровождавшая её весь разговор решила куда-то отбыть и помахать ручкой.

– Неужели вы этого ещё не поняли? – невозмутимо спросила Анастасия – иногда шевелить мозгами, а не поигрывать мускулами, несясь во весь опор и не замечая природу событий окружающих нас. Именно поэтому мы с вами в таких положениях в каких мы находимся сейчас. Гуманизм – ах. Социальность – ах. Вы так же, как я живете на руинах, того, что привыкли называть обществом. Просто вы ещё не осознали этого и Верховский не осознал, а я осознала и приняла верную сторону.

– Поздравляю – осклабилась Наташа – это действительно какой-то стокгольмский синдром.

Анастасия холодно рассмеялась.

– Вы рассуждаете очень