Средиземноморская раса – это чужестранец на европейской земле. Только в Испании и Португалии, а также на островах Западного Средиземноморья, где большие гибриды борребю и брюнн никогда не играли важной роли, только в Великобритании, где география не оставляет большого места уцелевшему древнему населению, и в восточной Норвегии и Швеции, где земля была относительно пустой перед их прибытием, средиземноморцы светлой или темной пигментации могли сохраниться как неизменное главное население на европейской почве. Европа обязана своей цивилизацией средиземноморцам, но своей кровью и костями в равной, если не в большой, степени она обязана населению, заселившему континент в последний межледниковый период.

2. Франция

Расовая история Франции в такой мере является частью расовой истории Западной Европы в целом, что подробно обозревать ее древние фазы не имеет смысла. Неолитические производители, первыми заселившие эту страну, происходили в основном с юга – из Испании и Италии; дунайские вторжения мало повлияли на Францию в непосредственно расовом смысле (если вообще повлияли). Мегалитические завоеватели обращали особое внимание на весь западный берег Франции и проникали в страну по долинам северных рек; их твердыней была Бретань. Однако они не были первыми прибывшими производителями, как в Ирландии, Шотландии и Дании, поэтому их влияние на последующее население было относительно слабым.

Во время бронзового века Франция была заводью культуры: земледельцы неолитической традиции возделывали долины и равнины, а как охотники и собиратели мезолитического происхождения все еще путешествовали по неплодородным возвышенностям. Только в северо-восточной части Франции, прилегающей к южной Германии, существовала мало-мальски значимая цивилизация бронзового века. Железный век принес с собой вторжения с севера значительной важности: сначала волны кельтских народов, а затем и германских, достигших высшей точки в основании франкской империи Карла Великого. Эти вторжения дали всему северу Франции кельтско-германский расовый образ, проникший во многие другие области страны. Нордическое вливание, произведенное таким образом, имело продолжительный эффект на расовый состав Франции. Другими важными движениями были проникновение басков на север, как указано в предыдущей главе; прибытие норманнов из Норвегии в область, ставшую под их властью Нормандией; более древнее продвижение саксов вдоль берега; и поселение корнуолльцев в Бретани. В более поздние времена расовым движением некоторой значимости является проникновение итальянцев в Ривьеру.

Римляне утвердились в Галлии сильнее и с бо́льшим успехом, нежели в большинстве других колоний; романизированные кельты оставили свой язык, перейдя на народную разновидность латыни, как и аквитанцы в юго-западной части страны и лигурийцы на юго-востоке. В Галлии в значительных количествах обосновались греки, армяне, евреи и другие подданные Римской империи. Парижский дух интернационализма восходит к римской оккупации. Сохранение романской речи через франкско-германский (а в Нормандии – скандинавский) слой обязано силе римского влияния.

На протяжении своей истории Франция ассимилировала больше, чем расширялась: за исключением французской Канады, она никогда не имела колоний, куда бы французы отправлялись на поселение в больших количествах. В этом же смысле территория Франции больше, чем ее языковые границы: в углах ее владений существуют пограничные провинции, в которых появились новые иностранные языки или в которых более древние языки долго сопротивлялись ассимиляции. На юго-востоке новым является итальянский; баскский и бретонский восходят к V в. нашей эры – из этих двух первый увеличивает свое влияние, а второй его медленно теряет; каталанский в Руссильоне, так близкородственный Лангедоку, очевидно, находится в статичном состоянии; на севере фламандский, простираясь на запад из Бельгии, постепенно угасает, как и немецкий в Эльзасе. Хотя на французском как на втором языке говорят тысячи образованных людей за пределами территории Франции, внутри самой Франции он не агрессивен. Общее количество людей с унаследованным французским гражданством внутри Франции, чей родной язык не является французским, составляет три с половиной из сорока двух миллионов. В то же время другие четыре миллиона из этих сорока двух – это натурализованные или ненатурализованные иностранцы. Эмиграцией французов можно пренебречь.

На рубеже XX в. Франция была, вероятно, лучше всего описанной в антропометрическом смысле страной из больших европейских стран. Однако с того времени практически никакой дальнейшей информации не собиралось: наши источники почти те же самые, что и источники, с которыми работали Деникер и Рипли. Этот материал почти полностью состоит из тщательных исследований распределения нескольких черт, а особенно роста, головного указателя и пигментации. Единственный новый вклад, который можно сделать, лежит в сфере интерпретации[837].

Если мы бегло рассмотрим географическое распределение роста, головного указателя и пигментации, мы покроем большую часть существующей точной информации. Средний рост французов составляет около 166 см[838], что не является ни высоким, ни низким, но средним по отношению к другим европейским народам. Франция делится на две главные зоны роста немного изогнутой линией, проходящей диагонально от Шербура до Марселя, со средним ростом от 166 до 168 см к северу-востоку, и между 161 и 165 см на юго-западе. Кроме этой общей схемы, жители долин рек выше населения холмов, за одним главным исключением – обитатели северных склонов Пиренеев, от басков и каталонцев Руссильона, выше людей, живущих непосредственно севернее их. На северо-востоке, в высоком регионе, моды роста составляют 164 и 168 см[839]. Центры относительно низкого роста во Франции таковы: это Приморские Альпы восточнее долины Рейна, составляющие вклинение нового населения между горными центрами на каждой стороне; Центральный массив, классическая альпийская область; и регион Перигор-Лимож, включая Дордонью – самый главный форпост долихоцефалов во Франции и Бретань.

Любопытно, что кельтоязычные бретонцы – одни из самых низких народов Франции; они на семь сантиметров ниже своих родственников-корнуолльцев, живущих на другой стороне Ла-Манша. Детальная карта роста Бретани по кантонам показывает, что переход из Корнуолла не такой резкий, как кажется[840]: около берега простирается тонкая лента приморских кантонов с ростом 164–155 см, которая быстро уступает место переходной ко внутреннему ядру зоне, в котором средний рост составляет 162 см. Это свидетельство, а также свидетельство головного указателя демонстрирует, что корнуолльская речь сохранилась в Бретани среди людей, для которых она была неродным языком, в то время как в юго-западной Англии, откуда она пришла, она вымерла.

В последнем веке во Франции, как и в других частях Западной Европы, рост до определенной степени увеличился: один из самых поразительных примеров этого изменения виден в горном регионе Савойи, особенно в кантоне горы Бланк[841]. За пять лет (1807–1812) средний рост примерно 120 000 человек был 158 см. В этот период рост, видимо, не изменялся. Между 1828 и 1837 гг. призывники из того же региона достигли среднего роста 162 см, а в 1872–79 гг. – 165 см. К сожалению, у нас нет более поздних данных, чтобы проследить дальнейшую историю этой региональной группы. В оставшейся части Франции изменения выражены намного меньше: случай Савойи, очевидно, является примером уменьшающей изоляции.