Около 300 г. н.э. франки начали массами перебираться через Рейн на римскую территорию и постепенно пробрались на юг и запад. По мере своего прохождения они захватили всю страну, за исключением полоски побережья к северу от Шельды до Эмса, ставшей собственностью фризов. Фризы были союзниками саксов, которые вынудили франков мигрировать, выдавив их с прежней родины; отсюда фризы и франки были врагами.

Современный фламандский язык, остаточное наследие франкских завоеваний Бельгии, – это ветвь западногерманской языковой группы, включающей три главных элемента: 1) английский язык, 2) фризский язык, 3) современные немецкие диалекты. Третья категория включает в себя как современный нижненемецкий (Plattdeutsch), так и фламандский с нидерландским[854]. В VI в. в немецком языке произошли определенные звуковые сдвиги, зародившись в горах на юге и распространяясь на север. Диалекты, воспринявшие эти сдвиги, стали верхненемецкими, а нижненемецкие сохранили древнюю форму. Из-за своего консерватизма последние ближе к фризскому и английскому. Фламандский язык является модификацией нижнефранкского языка, принесенного в Бельгию франками, саксонскими и фризскими влияниями. Когда франки появились на равнине Фландрии, они обнаружили, что она очень слабо заселена, поэтому не вызывает удивления, что их речь здесь укоренилась. В более заселенной Валлонии латынь вскоре возобладала над франкским языком и сохранилась при посредстве архаичного диалекта лангедойл (Langue d’Ouil).

Когда появился сравнительный порядок Средних веков, Фландрия, осушенная и заселенная, самая значительная из всех Нижних Стран (Low Countries)[855], тогда включала часть сегодняшней северо-западной Франции, бельгийские провинции Восточную и Западную Фландрию и нидерландскую провинцию Зеландию.

Средневековая Фландрия имела большое значение из-за привилегированных городов с искусными ремесленниками, чья слава гремела по всей Европе. Самыми важными из этих городов были Гент, Брюгге и Ипр; города Антверпен, Брабант и Лимбург выросли позже и были нидерландскими городами. В XIII в. эти фламандские города имели промышленное население от 100 000 до 200 000 человек, большинство из которого занималось ткачеством. Существовали сильные торговые связи с Англией, откуда они получали шерсть. В 1400 г. Фландрия была самой богатой местностью в Европе и, вероятно, во всем мире, и неудивительно, что она возбуждала алчность иностранных князей, готовых пролить немало крови за обладание ее доходами.

Картина плодородной, процветающей и населенной Фландрии плохо согласуется с нашим предыдущим изображением болотистого убежища, каковым она была в римское время. Хотя Фландрия намного меньше подвержена наводнениям, чем собственно Нидерланды, тем не менее, во фламандской истории наводнения играли важную роль. Чтобы полностью заселить Фландрию, нужно было построить дамбы, и даже эти дамбы не могли обеспечить постоянной безопасности. Двенадцатое столетие было особенно жестоким периодом как в Голландии, так и во Фландрии: в обоих регионах были большие бедствия, и в 1111 г. многие фламандские семьи переселились в Англию, постоянно обосновавшись над уровнем моря. Именно в столетие, следующее после серии наводнений, Фландрия достигла пика процветания.

В XVI в. из Германии в Нижние Страны распространился протестантизм, став обычным в нынешних Нидерландах, хотя он не смог победить католичество в современной Бельгии. Попытки Карла V и Филиппа II Испанского подавить ересь служили только ее распространению; действия герцога Альбы и его палачей привели к смерти тысяч человек, но многие тысячи остались. Эти инквизиторские действия провели отчетливую линию между протестантским севером и католическим югом там, где нынешняя граница разделяет Голландию и Бельгию. Ни география, ни культурные или языковые различия, а религия, консолидировавшая при помощи преследований, вызвала отделение фламандской Бельгии от Нидерландов. Со времен Цезаря мы видели движение на юг политических и языковых границ: в 57 г. до н.э. они обе совпадали с Рейном. Миграции и большие смещения населения отодвинули романо-германскую языковую границу на юг к естественному барьеру, где она оставалась постоянной много веков.

Скелетная доистория Бельгии для всех практических целей начинается с неолита и почти полностью связана с Валлонией. Здесь во время неолита наблюдалась сильная концентрация брахицефалов, а также некоторых средиземноморских групп с низким сводом и низким ростом: в целом, концентрация брахицефалов была сильнее в Бельгии, чем в большей части Франции. Неолитические брахицефалы Валлонии были такими же большеголовыми, как население типа Офнет, и, таким образом, приближались по размерам свода к типу борребю, но их лица были меньше, чем у последних. Бельгийский бронзовый век и дофранкский железный век практически неизвестны в скелетном отношении, но франки представлены хорошо. Они почти полностью принадлежали к мезоцефальному нордическому типу с низким сводом, совпадающему с кельтским типом железного века.

Современная серия черепов, о которой не упоминалось в предыдущих главах, представляет собой особенный интерес. Это серия из Саафтингена 56 мужских и 38 женских черепов[856], взятых из фламандского кладбища на острове, который теперь покрывает вода при приливе. Это кладбище датируется примерно 1500 г. Черепа единообразно брахикранны с диапазоном черепного указателя от 79 до 92 для мужчин и от 77 до 92 для женщин. Средний черепной указатель мужчин составляет 85,7. По размерам и форме свода их вполне можно охарактеризовать как черепа чистого типа борребю. Эта идентификация распространяется и на размеры и указатели лица: орбиты низкие, нос мезоринный, лицо (136 мм) и челюсть (104 мм) широкие. Проблема расового типа немногих обитателей фламандских болот от неолита до франкских времен теперь, вероятно, решена: очевидно, болотистые берега были родиной юго-западной ветви датского населения борребю, граничащего с альпийцами в нагорьях, которые на своих болотах сохранили свою расовую идентичность в изолированных пунктах почти до современности.

Данные по современным бельгийцам ограничены по большей части общими исследованиями роста, формы головы и пигментации, как во Франции. Бельгийцы как нация – это люди среднего роста[857], и это верно как для фламандцев, так и для валлонов. Среди призывников 1880–82 гг. Хузе обнаружил средний рост 166,1 см у фламандцев и 164,8 см у валлонов. В те годы языковая граница была также границей роста, так как самая высокая валлонская провинция была ниже, чем самая низкая фламандская провинция. В 1902–1907 гг. это различие во многом исчезло, так как средний рост фламандцев был 166,2 см, а валлонов – 165,8 см. Бельгийские призывники, измеренные в 1920 г., имели средний рост 167,4 см у фламандцев и 167,3 см у валлонов. Таким образом, региональные различия в росте во многом стерлись за последние полвека.

Так как современный уровень роста примерно такой же, как у неолитических бельгийских брахицефалов, у белгов и у франков, то любое увеличение должно рассматриваться в свете возвращения более древнего уровня после вклинившегося периода понижения, как в Скандинавии. Фландрия на протяжении столетий была подходящей почвой для найма солдат. Далее, неблагоприятные промышленные условия действовали здесь дольше, чем в любой другой европейской стране. Оба этих фактора могли внести свой вклад в понижение роста во время Средних веков, – как из-за влияний окружающей среды, так и из-за отбора. В целом современные бельгийцы немного выше французов, ниже англичан и голландцев и примерно равны юго-западным немцам. Как фламандцы, так и валлоны имеют умеренно коренастое телосложение[858]; их плечи широкие, а их относительный рост сидя (53,5) большой. Их руки, однако, недлинные, а их относительный размах рук 103 – это среднеевропейская цифра.