при таком темпе работы преграде оставалось держаться не больше минуты. Изнутри донесся громкий визг, Раньян вздрогнул, пошатнулся и только затем понял, что крик женский. Должно быть, служанка или фрейлина зовет на помощь. Пришлось опереться на саблю, чтобы не упасть, бретер упрямо шагнул, используя оружие как трость.

- Не нужно, - покачал головой Дан-Шин, отдавая должное упорству противника. – Ты проиграл. Мальчишку не спасти.

Аккомпанируя его словам, дверь треснула особенно громко, женский вопль повторился, тоже на октаву выше. Раньян все же споткнулся о труп, упал на колени, выпустив оружие. Зашарил вслепую.

- Ну, как знаешь, - едва ли не с печалью выдохнул Дан-Шин и двинулся к израненному бретеру.

Теперь стало видно, что ходит комит с большим трудом. Прооперированная нога была заключена в конструкцию из дощечек и тонких железных прутьев, так что пациент не шагал, а скорее шатко хромал, как на деревянной ноге, однако довольно быстро и ловко. На плече Дан-Шин нес излюбленный двуручный меч с волнистым лезвием.

Раньян нащупал саблю и встал, опять используя ее как опору. С невероятным трудом поднял оружие, надеясь, что удастся нанести хотя бы один удар. Хромой комит не производил впечатления опасного противника, однако в нынешнем состоянии бретер сумел бы убить разве что мышь. Потеря крови – такая вещь, что волей превозмогать ее невозможно. Бесполезно приказывать членам, если силы закончились, и жизнь вытекает из тела.

- Дурак, - приговорил Дан-Шин, снимая с плеча длинный меч и примеряясь, как лучше ударить. – Ну, и зачем это все?

- Тебе… не понять, - выдохнул бретер.

- Не понять, так не понять, - согласился комит и с видимой неохотой занес оружие. В следующее мгновение лицо Дан-Шина изменилось, он криво шагнул назад, скорее даже отшатнулся, закрываясь мечом. Что-то небольшое пронеслось над головой Раньяна, звучно прозвенело, натолкнувшись на защиту комита. Дан-Шин отступил еще на шаг, уставившись на что-то за спиной бретера с хмурым недоверием.

- Глупцов не сеют, не жнут, - пробормотал он. - Они заводятся сами собой, как мыши из грязи.

Шум схватки во дворе как будто окреп, усилился. С вражеской стороны коридора затопали ноги в тяжелых сапогах, Барнак, доселе деливший внимание между комитом и ломателями двери, повернулся к вестнику. Тот быстро забормотал, отчитываясь в чем-то.

За спиной шумели шаги полегче, намного легче. Чья-то рука опустилась на плечо бретеру.

- В сторону, - невыразительно приказал Насильник. – Ты здесь отвоевался.

Дан-Шин развернулся боком, держа меч настороже, он молчал и был готов к любому развитию дел. Группа у двери замерла, должно быть в ожидании новых приказов.

- Гвардия! – громко сообщил Барнак. – Пробиваются сюда. И немного отборных графских дружинников.

- Разберись, - бросил через плечо Дан-Шин. – Задержи их.

- Сделаю, - отозвался Гигехайм, быстро отбирая нужных бойцов. Двоих оставил, и те вновь подняли молотки.

Раньян привалился к двери, чувствуя одновременно и бесконечную усталость, и огонек надежды. На глаза наворачивались слезы благодарности. Или просто тяжелейшей боли. Бретер всхлипнул, размазывая по лицу кровь.

- Спасите его, - прошептал он. – Спасите, ради Бога…

- Вставай, - с этими словами Елена опустилась рядом на колено. – Поднимайся, воин!

- Не могу, - прошептал бретер. – Больше не могу.

Женщина смотрела на него, и в ее глазах Раньян видел неприкрытый ужас от вида того, как жестоко изрубили Чуму по ходу его страшного, самоубийственного прорыва через дворцовую охрану.

- Не могу, - повторил он.

- Ради себя не можешь, - тихо, лишь для его ушей сказала она. – А ради мальчика?.. – добавила еще тише, едва ли не шепотом. – Ради меня?

Раньян пустил голову, заскрипел зубами, чувствуя безграничное презрение к самому себе, к слабости жалкого, бесполезного тела и духа, которые исчерпали запас прочности. И начал подниматься.

Дан-Шин и Насильник замерли друг против друга, внимательно присматриваясь к сопернику. Комит держал меч наготове, искупитель, как обычно, с кажущейся небрежностью опирался на копье.

На противоположной стороне коридора гремело оружие, и вроде бы начиналась очередная схватка с подходящими подкреплениями. Гигехайм при поддержке наемников успешно перекрывал проход, очень ловко действуя щитом и перначом. Молотобойцы доламывали дверь.

Снаружи что-то горело, бросая желто-красные отблески на все происходящее, так что бойцы казались выходцами из преисподней.

Копьеносец и мечник не произнесли ни слова, они просто молча напали друг на друга. Елена думала, что на этом комит и закончится, она видела Насильника в деле и хорошо представляла, насколько потерял в боевых кондициях Дан-Шин. Кроме того фехтовальщица не слишком верила в пользу большого меча при данных обстоятельствах. Но комиссар удивил ее снова. Он использовал «костыльную» ногу как основание и крутился, опираясь на нее, с удивительной ловкостью. Не менее ловко комиссар действовал клинком. Елена ждала размашистых движений, смертельных для владельца меча при нехватке места, но комиссар перехватил свой лом у гарды и за оголовье, начал крутить оружие, как весло на уключине, с точкой вращения в переднем кулаке. Амплитуда тут же сократилась до вполне приемлемой, а когда Насильник старался пройти в ближний бой, Дан-Шин менял хват, перекидывая левую руку на пяту клинка. Казавшийся громоздким двуручник с волнистым клинком вертелся, будто чертово колесо, не подпуская копейщика.

Ясно понимая свою уязвимость и ограниченность в маневре, комиссар не пытался атаковать, он лишь удерживал Насильника, но этого было вполне достаточно. Барнак с подручными надежно блокировали противоположную сторону коридора, а штурмуемая дверь начала рассыпаться. Сквозь пробоину вылетела арбалетная стрела, слишком маленькая для боевой, скорее всего, пальнули из охотничьего самострела. Декоративный болт застрял в толстой куртке из войлока, боец отшатнулся, с руганью вытаскивая древко. Из комнаты что-то крикнули дрожащим голосом, то ли девичьим, то ли мальчишечьим, на грани истерической паники.

Елена поняла, что надо вмешиваться, иначе будет поздно. Она буквально прислонила Раньяна к стене, как свернутый в рулон ковер, быстро подобрала кинжал, который прежде метнула в Дан-Шина. Одновременно с этим Насильник резко махнул левой рукой, широкий рукав взметнулся, как нетопыриное крыло, отвлекая внимание комиссара на долю секунды. Держа копье в правой, искупитель развернул его на манер Ахиллеса из «Трои» с Брэдом Питом и ударил Дан-Шина подтоком в оперированное бедро, точно меж прутьев подпорки. У Елены аж в глазах потемнело от мысли, что должен был пережить в это мгновение пациент, а еще от жалости к собственному труду, который пошел по ветру в одно мгновение. Комит страшно и коротко закричал, упал навзничь, потеряв сознание