Насильник шагнул вперед, отодвигая Елену плечом.

- Отойди, - негромко сказал искупитель. – Иди следом.

- Вместе! - попробовала спорить Елена. – Двое по фронту.

- Слишком узко, - Насильник кивнул в сторону лестницы с бронзовыми перилами. – Мне нужен простор.

Гвардейцы собрались, топнули разом для пущей грозности и стали подниматься осторожными шажками, ступенька за ступенькой.

- Нет, - выдохнула Елена. – Нельзя так…

- Уважай мое решение, - сумрачно потребовал Насильник, делая шаг вперед, глядя сверху вниз на дрожащие острия алебард. – Иди следом и позаботься, чтобы никто из них не поднялся.

Елена молча сделала шаг назад, удерживаясь от кашля, дым разъедал глаза и горло. Мелькнула мысль, что если быстро сбегать и вернуться, то можно бросить на пехоту что-нибудь горящее, шпалеру, например. Однако было поздно, искупитель с диким воплем, похожим на самурайское «банзай!», ринулся в атаку.

Артиго взял Раньяна за руку и сказал:

- Вы изранены.

Белый костюмчик Артиго был обожжен и запачкан, словно мальчишка катался в грязи и пыли. Физиономия расцарапана и закопчена дымом, глаза слезились от страха и того же дыма, губы дрожали, как и голос. Ребенок то и дело вздрагивал, будто хотел упасть, скрутиться в калачик, отгораживаясь от всех страхов мира, но усилием крошечной воли распрямлял себя, старался держать осанку прирожденного аристократа.

«Это точно» - подумал про себя бретер. Раны уже не болели, по крайней мере, в отдельности, боль растекалась по телу, захватывая его целиком, вонзая иглы в каждый клочок. Бесконечная усталость и отупение заливали мышцы и разум. Раньян хотел оглянуться, чтобы оценить кровавый след за собой, но сломанная ключица тут же показала, что всегда есть новый уровень боли. Раньян скрючился набок, чувствуя, как багровый туман застилает глаза.

- Обопритесь, мой… - дрожащим голосом предложил Артиго.

Бретер вздрогнул, ужасаясь тому слову, что могло прозвучать следующим. Страшась и, в то же время, желая услышать его

- … мой друг.

Бретер тяжело оперся на худое, костлявое плечо под драгоценной и рваной тканью. Раньян стыдился того, что давит на слабого, щуплого ребенка, не в состоянии удерживаться на ногах собственными силами. Но понимал, что иначе не сделает ни шага.

«Живой» - повторял он вновь и вновь. – «Он живой!»

Он живой…

Артиго, едва удерживая вес взрослого, сильного мужчины, двигался вперед шажок за шажком. Перед ним разверзся ад, отец и сын шли по трупам, которые бросали на ступени, а затем и мостовую сражающиеся впереди Насильник и Хель. Раньян почти ослеп от измождения и потери крови, мужчина ориентировался на движение поводыря и темные пятна в багровой тьме. Но Артиго видел все, крепко схватившись обеими ладошками за руку ничтожного и безродного бретера, единственного, кто пришел спасти Готдуа-Пиэвиелльэ, преданного и проданного теми, кому он доверился.

- Идем… - Раньян сплюнул сгусток крови. – Мальчик. Бог с нами. И верные друзья тоже. Мы пройдем.

Чья-то рука вытянулась, чтобы заколоть Артиго стилетом, но Хель возникла откуда-то сбоку и одним ударом отсекла руку чуть ниже локтя. Россыпь кровавых брызг покрыла бледное лицо Артиго, словно ярко-алые веснушки, ребенок сбился с шага, чувствуя, как дрожит рука бретера на плече. Раньян споткнулся и едва не упал, но чудом удержался на ногах, тяжело хрипя. Артиго вытер лицо рукавом, превращая россыпь капелек в широкий мазок.

Кто-то выбежал из тьмы с диким воплем, целясь алебардой, Насильник крутнулся едва ли не на колене, ударил вдогонку древком, подбив ногу алебардисту. Тот упал, и встать уже не смог – оскаленная, страшная как демон Хель буквально прыгнула сверху, прижав спину коленом, не давая подняться, быстро и часто заколола кинжалом в загривок, прикрытый лишь стеганой курткой. Добив гвардейца, женщина оглянулась на мальчика с бретером, убедившись, что те пока живы, и снова бросилась в схватку.

Несколько крошечных слезинок скатились по грязным щекам, промывая тоненькие дорожки в красном. Артиго сжал зубы и переступил через мертвеца.

- Все, - тяжело, с бульканьем в пробитой груди, выдохнул Насильник, опускаясь на колени. – Дальше без меня.

Копье выпало из разжатых пальцев, покатилось, стуча мокрым древком по камням мостовой.

- Не дури! – потребовала Елена, дергая его за рукав, стараясь поднять. – Идем!

- Хель, - Насильник посмотрел на нее снизу вверх расширенными до предела, бездонно черными зрачками. – Я мертв. Меня уже нет. Идите дальше сами…

Елена страшно выругалась, сунула кинжал в ножны, стараясь поднять искупителя. Худой, как скелет, Насильник был не тяжелым, но женщина смертельно устала.

- Отойди-ка, - попросил вынырнувший из дыма Кадфаль, закидывая на плечо верную дубину, которая, судя по клочьям волос и кожи, уже собрала урожай смерти в эту ночь.

Елена даже не стала удивляться, приняв явление второго искупителя как данность. Случилось – и хорошо.

- Эх, не успел, - огорчился дородный Кадфаль, закидывая Насильника на плечо. – А так спешили… Да идем же! Этот город превращается в ад и то ли еще будет.

Елена оглянулась на Раньяна с Артиго, которые были один в один слепец и поводырь, если бы не парадный костюм ребенка. Даже вымазанный кровавой грязью и копотью маленький дворянин смотрелся как белая ворона. Женщина сорвала с одного из трупов плащ, накинула на плечи мальчишки, Раньян помог дрожащими пальцами, кое-как затянул шнурки, скрывая приметное одеяние.

- А я хорошо тебя выучил, - вымученно, криво улыбнулся он Елене. – Ни царапины не получила…

- Отлично выучил. После сочтемся, - отрезала женщина и скомандовала, указывая направление. - На север! Там, за воротами, должны ждать…

- Знаю, - перебил Кадфаль. – Мы встретились. Они порывались бежать за вами, но я остановил, отправил с телегой дальше. Тут от меня больше пользы, чем от убогих.

Он дернул плечом, поправив безвольное тело Насильника. Пробормотал что-то насчет дурной традиции встречаться на бунтах и пожарах. Елена окинула площадь диким, страшным взглядом, буквально вбирая в себя образ королевской столицы, действительно обвалившейся в ад. Пайт-Сокхайлхей стал поход на муравейник, кипящий своего рода антижизнью. Здесь воедино смешались погромы, грабеж, насилие. Горожане, преступники, наемники, дружины - все превратились в Толпу, которая опьяняла сама себя безудержной жестокостью и никак не могла насытиться кровопролитием. Становилось жутко от одной лишь мысли, во что превратится эта вакханалия еще через пару часов.

- За мной, - сказала Елена, перекладывая меч в левую руку. – Ступайте за мной. Мы выйдем отсюда живыми. Я обещаю.