системы управления советской оборонной промышленностью в 1921–1941 годах и смена приоритетов «оборонки» // Отечественная история. М., 2000. № 3.

557

Первый путь был быстрее по времени реализации, но дороже по затратам (А. М. Маркевич. Нужды обороны и планирование военной промышленности в СССР в конце 1920-х — 1930-е гг. // Экономическая история. Ежегодник 2007 / Отв. ред. Л. И. Бородкин, Ю. А. Петров. М., 2008. С. 443). Понятно, что в условиях СССР того времени крайний дефицит капитала делал невозможным первый путь и, таким образом, просто обрекал экономическую политику на милитаризацию.

558

А. К. Соколов. «Военизация» первой пятилетки (советская военная промышленность в 1927–1932 гг.). С. 396, 398, 414.

559

Р. В. Дэвис. Архивы и экономика сталинизма // Экономическая история: Ежегодник. 2007 / Отв. ред. Л. И. Бородкин, Ю. А. Петров. М., 2008. С. 327.

560

Олег Кен. Сталин как стратег. Между двумя войнами // Русский журнал / 2004. Войны ХХ века. М., 2004.

561

Э. Нольте. Фашизм в его эпохе [1963]. Новосибирск, 2001; Э. Нольте. Европейская гражданская война (1917–1945). Национал-социализм и большевизм [1997]. М., 2003. Ещё Второй, программный конгресс Коммунистического интернационала в 1920 году объявил, что «Гражданская война во всём мире поставлена в порядок дня. Знаменем её является Советская власть» (Коммунистический интернационал в документах. Решения, тезисы и воззвания конгрессов Коминтерна и Пленумов ИККИ. С. 152). Но есть серьёзные основания полагать, что концепцию «европейской гражданской войны» Э. Нольте всё-таки мог прямо или косвенно воспринять не из деклараций Коминтерна, а из публицистической деятельности в Германии русского философа И. А. Ильина (1883–1954), адресованной немецкой аудитории и германским властям. В 1926 он выступил с немецким докладом «Возникновение большевизма», в котором сделал вывод, что «большевизм может процветать только в стабилизировавшейся гражданской войне» (И. А. Ильин. Собрание сочинений: Мир перед пропастью. Часть III. Аналитические записки и публицистика (1928–1941) / Сост. Ю. Т. Лисица. М., 2001. С. 504); в написанной по заказу МВД и МИД Германии записке «Директивы Коминтерна по большевизации Германии» (1933) особое внимание уделил «всемирной гражданской войне» (Там же. С. 261); в тексте для русской печати, написанном по заказу гитлеровских властей, «Надежды и опасения Коминтерна» (1934): «первое опасение Коминтерна, — что германский фашизм будет иметь творческий успех; вот первая надежда его, — что этому удастся помешать и своевременно потопить национал-социализм в крови гражданской войны и советской революции, а может быть, и в общеевропейской военной катастрофе» (Там же. С. 245).

562

Первые частные шаги к этому: М. Hawkings. Social Darwinism in European and American Thought, 1860–1945. Cambridge, 1997; Z. Sternhell. La droite révolutionnaire, 1885–1914: Les origins françaises du fascisme. Paris, 2000. Яркая попытка «вернуть в контекст», не покидая контекст Э. Нольте, видна в известном историческом труде более известной своей политической публицистикой Аппельбаум: «ГУЛАГ рос и развивался в определённое время и в определённом месте, параллельно происходили другие события, и он принадлежит, по меньшей мере, к трём разным контекстам. Строго говоря, ГУЛАГ, во-первых, принадлежит к истории Советского Союза; во-вторых, к международной и российской истории тюрем и ссылки; в-третьих, к истории особого интеллектуального климата в континентальной Европе в середине ХХ века, породившего также и нацистские лагеря в Германии» (Энн Эпплбаум. ГУЛАГ. Паутина Большого террора [2003]. М., 2006. С. 23 (оригинальное название: GULAG. A History). Надо действительно очень потрудиться, чтобы специально для ГУЛАГа изобрести отдельные контексты «середины ХХ века» (то есть без предпосылок) и «истории тюрем» (то есть без всей истории наказаний и принудительного труда): только так можно отделить ГУЛАГ от индустриализма и колониализма, — чтобы не тревожить их актуальное прошлое. Аппельбаум смело отказывается даже от доктринальных и интеллектуальных истоков и даже находит предпосылки советского коммунизма в той гражданской войне, где он воевал с самого начала и победил: «Нацизм и советский коммунизм родились из варварского опыта Первой мировой войны и российской гражданской войны» (С. 29). Наверное, эти уловки помогают не тревожить свежие могилы довоенного варварства.

563

Макс Хоркхаймер, Теодор В. Адорно. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты [1947] / Пер. с немецкого М. Кузнецова. М., 1997. С. 26–27, 54, 111.

564

См., например: И. В. Сталин. Историческая идеология в СССР в 1920–1950-е годы: Переписка с историками, статьи и заметки по истории, стенограммы выступлений: Сборник документов и материалов. СПб., 2006.

565

Можно связать идейный генезис этого выступления Сталина с работой Молотова и одного из центральных сталинских внешнеполитических экспертов. Глава НКИД СССР В. М. Молотов заявил послу Японии в октябре 1940: «Портсмутский договор оставил в нашем народе такой же нехороший след, как и Версальский договор…» (А. А. Кошкин. Японский фронт маршала Сталина. Факты. Документы. М., 2004. С. 84) и в ноябре 1940 развил свою мысль: «Если Япония думает оставить без изменений на веки вечные Портсмутский договор, на который в Советском Союзе смотрят так же, как в Западной Европе смотрят на Версальский договор, то это является грубой ошибкой. Япония нарушила этот договор. Кроме того, поскольку этот договор был заключен после поражения России, он должен подлежать исправлению» (Анатолий Кошкин. Россия и Япония: узлы противоречий. М., 2010. С. 215). Позже А. А. Трояновский войны писал о переговорах С. Ю. Витте в Портсмуте в 1905 году: «При всех условиях ясно, что при некоторой твёрдости со стороны Витте и царского правительства Россия не потеряла бы южной части Сахалина… Царское правительство должно было скрыть тот факт, что оно пошло на невыгодные условия мира для того, чтобы раздавить революцию… Для нас Портсмутский договор интересен потому, что в 1925 г. в договоре о восстановлении дипломатических отношений между Советским Союзом и Японией мы признали условия Портсмутского договора, сделав оговорку, что не несём за него никакой политической ответственности» (А. А. Трояновский. Предисловие // Кикудзиро Исии. Дипломатические комментарии / Пер. под ред. А. А. Трояновского. [М.,] 1942. С. XIX. А. А. Трояновский — член заграничной редакции журнала «Просвещение». С 1914 меньшевик-оборонец. С 1924 председатель правления Госторга РСФСР и член коллегии Наркомвнешторга. С 1927 полпред СССР в Японии, с 1933 — в США. С 1939 — в СССР). См. также «свидетельство» официального биографа Сталина о его эволюции от «пораженца» к «оборонцу»: Ем. Ярославский. Русско-японская война и отношение к ней большевиков. М., 1939 (и об особом месте этой книги в исторической пропаганде: Б. Б. Кафенгауз. Военно-историческая литература в СССР за 25 лет // Двадцать пять лет исторической науки в СССР / Под ред. В. П. Волгина, Е. В. Тарле и А. М. Панкратовой. М.; Л., 1942. С. 113).

566

Впрочем, для догматического