Радио проклюнулось.

— …Можно с уверенностью сказать — лето еще не прошло, но увы, синоптики обещают ухудшение погоды. Над Центральным федеральным округом утвердился циклон, принесший с севера повышенную влажность и пониженную температуру…

Шорох.

…Информационный блок на нашем канале открывают новости культуры. Картина «Волопас», победитель фестиваля короткометражных фильмов «Кочерыжка», будет представлена в официальной программе Берлинского кинофестиваля. Продюсеры картины намереваются…

На кепке с надписью «Куба» кровь Хазина. Там могла быть моя кровь. Там могла легко быть моя кровь, я помню — они брали кровь. В больнице, когда меня укусила мышь. На всякий случай брали, а вдруг мышь бешеная, вдруг в ней бореллиоз и цепни. И у Хазина брали. На кепке могла быть моя кровь. Но на ней оказалась кровь Хазина. У Хазина пропал пистолет, Федор про пистолет ничего не сказал — не сказал, что нашел. А мог найти. Куда он делся? Участники фестиваля «Кочерыжка» подкараулили участников фестиваля «Коротышка» на узких тропах Берлинале. Микропуты наносят ответный удар.

— …Новости обороны. Сегодня в четыре часа утра корпорацией НЭКСТРАН испытан прототип мобильной лазерной системы. Боевой модуль «Новый Пересвет» поразил три учебные цели на орбите. Комиссия Министерства обороны признала испытание успешным. Комплексы «Новый Пересвет» способны перехватывать как орбитальные цели, так и гиперзвуковые ракеты противника…

Деньги любят тишину. Федор мог взять пистолет Хазина. То есть он его наверняка взял. Теперь он с этим пистолетом может легко пристрелить кого-нибудь и свалить на Хазина. Может, например, убить Романа…

Он вполне может убить Романа. И Аглаю может убить. Полковник с пистолетом, в трауре…

Надо предупредить.

Я все же выбрался из машины, сделал несколько шагов и едва не упал. Нога окончательно не ходила.

Велосипед стоял у березы. Я ухватился за руль и пошел к железной дороге. Стоило взять дождевик, Снаткина предлагала дождевик и сапоги надеть, сегодня собирался дождь.

Через полквартала я промок. По улицам текли ручьи, я шел в ручьях и во тьме. Чагинск был словно выключен, фонари не горели, свет в домах не горел, я брел с велосипедом по улицам и чувствовал себя дураком и кретином, подонком, и все пропиталось дождем. Пистолет, который Федор взял у Хазина. Нет, он мог вполне взять пистолет в машине Хазина, но зачем убивать нас из пистолета Хазина? Все равно свалить на Хазина не получится, Хазин мертв, Хазина мы закопали… А если это был не Хазин? Прошло столько лет, они могли прислать… Глупость, это был Хазин. Даже если пистолет у Федора…

Федору всегда пригодится левый ствол.

Я торопился к железной дороге, хотя шагать получалось все труднее, велосипедные колеса вязли в размокшем песке.

Федор отстреляет разгородчиков, виновных в смерти Фантика.

Дома в темноте стали неузнаваемы, я не мог понять, на какой я сейчас улице, хотя спускался по Сорок лет Октября и не сворачивал, Сорок лет Октября заканчивается пожарным водоемом в северном конце и пожарным водоемом в южном, но вместо водоема я уперся в тупик, в забор, тут не должно никакого забора; между северным и южным водоемами посередине улицы до сих пор стоял дом моей бабушки, в нем жили…

Не знаю кто.

Федор не будет стрелять, зачем ему это сейчас? Мы безопасны, все сделал Хазин. А завтра я найду Федора и все расскажу. Что никаких улик больше нет — нет кепки, нет зажигалки, нет волоса Зизи, нет жвачки Бородулина, ничего нет, все сделал Хазин, я и раньше в этом не сомневался… Да Федор и сам про это знает. Он наверняка следил за мной, он следит за мной две недели и знает, что я сегодня сжег все. Дождь продолжался. Я чувствовал, что замерз, но решил попробовать еще раз пройти к Аглае, повернул, но через квартал понял, что заблудился и выйти к железной дороге не получится, тогда и решил к дому, и пошагал обратно; навстречу, втягивая голову в промокшие плечи, шел горбун с сундучком под мышкой, над головой, невидимая за облачностью и дождем, плыла погасшей звездой станция «Мир».

Глава 19. Jerry is here

Дождь по крыше велосипедного сарая, капли падали на размякший рубероид и вязли в нем. А иногда капли попадали на широкие шляпки крепящих рейки гвоздей и лопались маленькими взрывами. Это был не особый велосипедный сарай, раньше тут помещалась столярка, скорее всего, тот, кто построил дом, был хороший плотник — строил мосты, боны, гати и ледоломы, а потом поставил дом на углу Кирова и Сорок лет Октября, на тогдашней опушке леса; утром можно выходить и собирать грибы. Потом умер, дом купила Снаткина, ей столярка как столярка не требовалась, и она стала хранить в ней велосипеды. Сейчас велосипеды выглядывали из открытой двери, как мокрые собаки.

Снаткина мяла буханку черного, я терпеливо разворачивал крабовые палочки из длинной, как пулеметная лента, пачки. Это все случалось много раз: капли дождя на крыше сарая, робкие велосипеды, отчего-то горько пахнущая свежими груздями старуха Снаткина… я был здесь, я был здесь много раз, раньше, в семьдесят пятом, потом в восемьдесят третьем.

— …В восемьдесят третьем в последний раз пробовала, — рассказывала Снаткина. — Лиля пять лет жила в Печоре и меня тоже туда позвала, я поехала. Устроилась там на швейную фабрику, шили спецовку, хорошо зарабатывали, северные платили. Жили в общежитии на Парковой напротив сберкассы, и остановка была рядом, очень удобно. Лилька уже на своего Богова засматривалась, а я кое-как…

Я немного опасался, что с Лилей, неприлично успешной в личной жизни, случится значительное несчастье: ее укусит заразный клещ во время сбора морошки, или она попадет под маневровый тепловоз возле бараков ремзавода, или погладит на складе кошку со стригущим лишаем. Мы сидели за столом перед выключенными телевизорами и косо отражались в черных экранах, с утра Снаткина сходила в «Элладу» и привезла десятилитровую бутыль воды, пили чай.

— …И столовая диетическая рядом, там яйцо нарисовано было, обедать туда ходили, там вкусно готовили, а на профсоюзные талоны стакан сметаны давали. Мне нравилось в Печоре, зарплата хорошая — и река рядом. По реке катались, с работы билеты выписывали на теплоходы, купим пива — и на выходные плывем, песни поем, а потом обратно. А рыба там какая…

Снаткина отрезала от размятой буханки черного горбушку, намазала маслом и клубничным вареньем, перемешала вилкой, откусила и стала жевать. Я ел крабовые палочки.

— Сейчас бы той рыбки… — вздохнула Снаткина. — Там напротив общежития старухи