Первый фургон с грохотом приближался к нему, и единственным предупреждением Ранду об опасности стало что-то мелькнувшее рядом. Кнут возницы щелкнул в воздухе на уровне его головы, но он уже лежал, растянувшись на земле. Юноша встретился глазами с возницей, когда фургон катился мимо. Бездушные глаза над сжатым в гримасе ртом. Без всякой мысли, что он мог рассечь юноше лоб до крови или выбить глаз.

— Ослепи тебя Свет! — прокричал Мэт вслед фургону. — Ты не можешь... — Верховой охранник ударил Мэта в плечо тупым концом копья, сбив его с ног прямо на Ранда.

— Прочь с дороги, ты, грязный Друг Темного! — прорычал на скаку охранник.

После этой стычки друзья держались от фургонов подальше. А их было предостаточно. Стоило стихнуть грохоту одного, как уже слышалось приближение другого. Охранники и возницы — все они смотрели на направляющихся в Кэймлин путников как на грязь под ногами.

Один раз Ранд недооценил длину кнута, и тот чуть коснулся кончиком его лица. Проведя рукой по ссадине над бровью, юноша тяжело сглотнул, еле сдержав тошноту, — так близко к глазу пришелся кнут. Возница самодовольно скалил зубы. Другой рукой Ранд обхватил Мэта, не дав ему наложить стрелу на тетиву.

— Брось, не нужно, — сказал Ранд, мотнув головой на охранников, скачущих вдоль цепочки фургонов. Некоторые из них посмеивались; кое-кто окидывал Мэта и его лук жестким взглядом. — Нам еще повезет, когда они просто отделают нас древками копий. Если повезет.

Мэт сердито заворчал, но позволил Ранду повести себя дальше по дороге.

Дважды по тракту рысью проходили конные отряды гвардии Королевы — вымпелы на пиках трепетали на ветру. Несколько фермеров приветствовали их, прося что-нибудь сделать с чужаками, и гвардейцы всегда предупредительно останавливались, чтобы выслушать их сетования. Ближе к полудню Ранд остановился, чтобы послушать один такой разговор.

У гвардейского командира за решеткой забрала виднелась линия плотно сжатого рта.

— Если кто-то из них что-то украдет или нарушит границу вашей земли, — рычал он на долговязого, хмурящего брови фермера, который стоял возле его стремени, — я отволоку его к мировому судье, но тем, что они идут по тракту Королевы, они никак не нарушают Закон Королевы.

— Да ведь они же повсюду, — возражал фермер. — Кому ведомо, кто они такие или что они такое. Вся эта трепотня о Драконе...

— О Свет! Здесь у тебя лишь горсточка путников. Кэймлин за своими стенами распухает от них, и с каждым днем их приходит все больше. — Заметив стоявших поблизости Ранда и Мэта, командир отряда нахмурился еще больше. Он махнул на них рукой в латной перчатке. — Убирайтесь, не то я арестую вас за препятствование движению на дороге!

Тон офицера был не более резок, чем в разговоре с фермером, но парни продолжили свой путь. Командир какое-то время следил за ними — Ранд чувствовал его взгляд спиной. Ранд подозревал, что у гвардии осталось мало терпения к бродягам и вовсе нет сострадания к голодным воришкам. Он решил, что, если Мэт вновь надумает стянуть яйца, его обязательно надо будет остановить.

Тем не менее в скоплении множества фургонов и людей на дороге, особенно молодых парней, направляющихся в Кэймлин, было и хорошее. Для охотящихся за ними Друзей Темного отыскать Ранда и Мэта — все равно что выбрать из стаи двух определенных голубей. Если Мурддраал в Беломостье не знал точно, кто ему был нужен, то, может, его собрат здесь знает не больше.

В животе у Ранда частенько урчало, напоминая, что у ребят почти не осталось денег и наверняка их не хватит заплатить за еду по тем ценам, какие заломят так близко к Кэймлину. Однажды он поймал себя на том, что ладонь его лежит на футляре с флейтой, и решительно забросил его за спину. Год знал все об игре на флейте и о жонглировании. Нет нужды говорить, сколь многое узнал от него Ба'алзамон, прежде чем тому пришел конец, — если то, что видел Ранд, и в самом деле было концом, — или сколь многое было сообщено другим Приспешникам Тьмы.

С сожалением Ранд оглянулся на ферму, мимо которой они проходили. Вдоль ее ограды мужчина прогуливал пару псов, рвущихся, рыча, с поводков. Вид у него был такой, будто он хотел одного: какого-нибудь повода спустить собак. Не каждую ферму охраняли собаки, но путникам ни на одной из них не предлагали подработать.

Солнце еще не село, а Ранд с Мэтом миновали еще две деревни. Деревенский люд кучками стоял у дороги, переговариваясь между собой и разглядывая двигающийся мимо них непрерывный поток. Лица сельчан были не более дружелюбны, чем лица фермеров, или возниц, или королевских гвардейцев. Все эти чужаки шли смотреть Лжедракона. Дураки, которые не знают даже того, что нужно оставаться там, где им самое место. Наверняка приверженцы этого самого Лжедракона. Может, даже Друзья Темного. Если между теми и этими вообще есть хоть какая-то разница.

С наступлением вечера людской поток у второго села начал редеть. Те немногие, у кого водились деньги, скрылись за дверями гостиницы, хотя, похоже, порой вспыхивали споры о том, стоит ли их пускать туда; остальные стали подыскивать подходящую для ночлега живую изгородь или поле без собак. К сумеркам весь Кэймлинский Тракт был предоставлен Ранду и Мэту. Мэт начал уже толковать о том, что, мол, неплохо бы найти какой-нибудь стожок, но Ранд настойчиво предлагал идти дальше.

— До тех пор, пока видно дорогу, — сказал он. — Чем дальше мы уйдем, тем больше оторвемся. — Если они гонятся. А зачем им теперь гнаться, если они поджидают, пока ты сам не придешь к ним?

Этого довода Мэту было достаточно. Часто бросая быстрые взгляды через плечо, он ускорил шаг. Чтобы не отстать от друга, Ранду пришлось поспешить.

Ночь густела, чуть разреженная скудным лунным сиянием. Заряд энергии у Мэта кончился, и вновь зазвучали его жалобы. В икрах у Ранда затянулись ноющие узлы. Он убеждал себя, что выпадали ему деньки и потяжелее, когда, работая на ферме с Тэмом, он проходил больше миль, но как он ни твердил, заставить себя поверить в эти слова было трудно. Скрипя зубами, не обращать внимания на боль и не останавливаться.

Вот так, с ноющим рядом Мэтом и каждый шаг делая с неимоверными усилиями, Ранд заметил огни домов лишь тогда, когда друзья почти, оказались в деревне. Он проковылял еще немного и остановился, только сейчас поняв, как горят у него ноги — от ступней до самых бедер. Ранд решил, что натер правую ногу до крови.

При виде деревенских огней Мэт со стоном рухнул на колени.

— Теперь-то мы остановимся? — тяжело дыша, произнес он. — Или ты хочешь отыскать гостиницу и вывесить для Приспешников Тьмы вывеску? Или для Исчезающего?

— На той стороне деревни, — ответил Ранд, разглядывая огоньки. Издалека деревню в темноте можно было принять за Эмондов Луг. Что ждет там? — Еще миля, и все.

— Все! Да я и спана не пройду!

Ноги у Ранда горели как в огне, но он заставил себя сделать шаг, потом другой. Второй шаг дался ему не легче, но он продолжал шагать. Не пройдя и десяти шагов, Ранд услышал, как следом за ним неуверенной походкой бредет Мэт, что-то бормоча себе под нос. Он подумал: как хорошо, что ему непонятно бормотание Мэта.