Это был африканец с механическим протезом вместо левой ноги, и он с завистью оглядел тело Алессандро. Африканец увёз их на север, где они перешли границу и оказались то ли в Того, то ли в Бенине, то ли в Буркина-Фасо, на базе Африканского патриотического фронта. Там они купили снаряжение: автоматы с системами автоматического наведения, пистолеты, ножи, маски с визорами и респираторами, бронежилеты, переносную медицинскую станцию. Всё это стоило очень дорого, но, по словам Эдина, Мандела щедро снабдил их деньгами. Алессандро внимательно осмотрел доставшийся ему комплект — всё было произведено в Германии, имело взломанную умельцами генетическую кодировку.

Алессандро с нескрываемым презрением смотрел на хозяев посёлка — небольшой деревеньки, под которой располагалась сеть подземных убежищ, арсеналов и казарм боевиков. Он понял, где оказался, только спустившись в подвал одного из домов и увидев там красно-чёрное знамя АПФ во всю стену. Он предполагал, что им придётся обратиться к торговцам оружием, но перекупать его у этих головорезов…

Остальные в их группе тоже не одобряли АПФ, но держали язык за зубами. Их расположили на ночлег в одном из домов на окраине. Алессандро не спалось, и в свете тихой африканской ночи он вышел подышать остывшим воздухом. В небе сияла луна, и щупальца облаков прочерчивали к ней витиеватые следы. Неподалёку, сидя на пластмассовых стульях, боевики играли в карты на жестяной бочке. От местных жителей их отличали автоматы, которые они держали на плече или за поясом. Кичатся оружием, как макаки, думал Алессандро; он разглядывал их с враждебностью, и они отвечали ему тем же, но не пытались заговорить, и он тоже молчал, проходя мимо.

«Эти тёмные в ночи лица, — размышлял он, — лица обычных людей, просто чуть более грязных, немытых, дурно пахнущих, с опаской поглядывающих в небо в ожидании дрона… А ведь я видел, что творили эти “патриоты”… Сеть переполняют свидетельства их преступлений, да даже если половина сфабрикована, они всё равно развязали войну, а война — всегда преступление, потому что на войне гибнут невинные, и на этом все споры должны заканчиваться… Но вот я, Алессандро Вита, стою здесь рядом с ними и не бросаюсь на них, а беру их оружие и иду на свою войну… Как велик соблазн сказать, что это не моя война, что мы живём в разных мирах, и иногда нам лучше не пересекаться, но ведь мы ходим по одной земле и дышим одним воздухом. Я вглядываюсь в ваши лица, в ваши злые глаза, в ваш воровской оскал — и вижу там зло, то зло, которое сопровождает меня всю жизнь… Зло всегда на одно лицо, и я пытался, я пытался разглядеть среди вас приятные лица, разглядеть в вас человеческие черты, но я не могу… Вы, родившиеся в этих землях и научившиеся обращаться с оружием до того, как научились читать… И вы, белые люди, приехавшие сюда из Европы или Америки, записавшиеся в ряды “патриотов”, чтобы присоединиться к борьбе с “глобализмом”, как вы его называете, с “мировым правительством” и “несправедливостью мирового порядка”… Вы, называющие себя революционерами, верящие в светлое будущее… Вы просто преступники и мясники, вам плевать на свободу, вы хотите крови, вы хотите убийств… Для вас нет закона, нет справедливости и нет соразмерного наказания, потому что убить один раз того, кто убил сотни, — чересчур милосердно! Но я доберусь до каждого из вас, я вижу в ваших глазах страх… И этот страх останется с вами и в смерти, и он вечно будет преследовать вас…

Когда я летел сюда, ещё сегодня утром, ещё пять минут назад, я был не уверен, я думал, что надо отказаться, надо сесть в машину и уехать обратно, вернуться к обычной жизни… Но теперь я смотрю на вас, сильных, с татуировками на бицепсах, смеющихся, курящих и ругающихся, играющих в карты и готовых отрезать голову невинному белому мальчишке… И понимаю, что не могу быть в ином месте.

Я возьму ваше оружие, я пойду за остальными в ту школу, и хоть Мандела позвал меня туда, это моё решение… А когда я выйду из той школы, то вернусь за вами, свиньи, тупо ржущие, харкающие на землю… И даже если я погибну, мой дух вернётся в эту деревню в металлическом корпусе “Хищника-девять” и спалит тут всё дотла, а вас найдут самонаводящиеся ракеты: в лесах, под землёй, под водой, за спинами заложников — везде вас найдут, как находили всегда.

Вы смеётесь, потому что этот усталый, вспотевший, обросший щетиной человек так долго стоит и смотрит на вас. Вы машете ему, приглашаете присоединиться к игре, что-то кричите на ломаном английском. Я не убью вас сейчас, вы поживёте ещё немного, ведь мы с друзьями начинаем не с вас… В этот раз».

Алессандро вернулся в дом и проспал оставшиеся четыре часа до рассвета. Потом они семеро сели в два вездехода, купленных по дешёвке на чёрном рынке в Параку, и двинулись по полупустыне на запад. Они ехали по местам, где шла война: порой на горизонте мелькали дроны, люди в деревнях (хоть они и старались оставлять поселения в стороне) прятались в домах, услышав шум двигателей и заметив пылевой шлейф. Реже встречались деревни оставленные, иногда — сожжённые, разбомблённые; и если дома выжигались по одному, то это было дело рук АПФ, а если на месте поселения красовались одна-две глубоких воронки — поработала Коалиция. Несколько раз они слышали вдали грохот артиллерии и видели тяжёлую технику. Порой встречались блокпосты, в основном китайские. Алессандро не знал, какими документами снабдил их группу Мандела, но офицеры миротворцев отдавали им честь и даже не досматривали автомобили. Они без происшествий добрались до Тамале и переночевали. На следующий день, 28 сентября 2058 года, они выдвинулись в район школы для разведки.

План здания и района изучили заранее. По данным Манделы, школу охраняла не городская полиция, а солдаты частной военной компании «Хай Яо», но их было не слишком много, и они старались не привлекать внимания. Двое у главных ворот, ещё один у служебного выхода, двое внутри здания. Забор школы был низким, и двор свободно простреливался из окон соседних десятиэтажек, которые как раз выходили на главный вход школы. Эдин установил на крыше одной из них автоматическую дистанционно управляемую винтовку.

Их план был очень простым: утром, когда все дети и учителя будут внутри школы, они одновременно «снимут» всех охранников снаружи, после чего ударят по зданию из портативной электромагнитной пушки и используют шумовые и световые гранаты. Ворвавшись внутрь, убьют охранников, а затем сгонят всех: и учителей, и учеников — в спортзал, тот самый, который был показан на видео.

Что делать дальше, никто не знал. Предполагалось, что дальше они получат подтверждение или опровержение факта экспериментов, проводимых внутри школы, — то ли посмотрев на детей, то ли выпытав это у учителей или учёных, работавших там. Возможно, они найдут секретное подземелье, полное компрометирующих документов и кресел-капсул для НБп… Ориентировочно местная полиция прибудет минут через десять-пятнадцать, за ними прибудут военные, и что предпримут они — неясно. Пойдут ли на переговоры? Или всполошившиеся представители «Голд Корпорейшн» немедленно прикажут «Хай Яо» штурмовать, не жалея даже детей, чтобы замести следы? А может, и нет там никаких следов, и солдаты в чёрных касках «Хай Яо» умрут зря. Или они сами погибнут, потому что данные Манделы оказались неточны, хоть он и обновил их десять минут назад, и внутри их ждёт засада; или винтовка на крыше не сработает и их перестреляют. И Алессандро, и Эдин, и вся их группа станут террористами, для всех и навсегда, да, по правде говоря, уже стали, купив оружие у АПФ на украденные Манделой деньги и спланировав захват заложников… захват детей в заложники.