Но если им бросят вызов, Соединенные Штаты сделают все, что они обязаны сделать для сохранения своей безопасности. Однако им не следует принимать конфронтацию в качестве излюбленной стратегии. В лице Китая Соединенные Штаты столкнутся с противником, накопившим за столетия богатый опыт использования длительного конфликта в качестве своей стратегии, чья доктрина делает упор на психологическом истощении противника. В каком-то реальном конфликте обе стороны обладают возможностями и изобретательностью для нанесения катастрофического урона друг другу. Ко времени завершения такого гипотетического пожара все его участники окажутся в истощенном и ослабленном состоянии. И тогда им вновь придется столкнуться с той же задачей, с какой они сталкиваются сегодня: создание международного порядка, где обе страны являются значимыми составными частями.

Тот образец политики сдерживания периода стратегии «холодной войны», примененный обеими сторонами против экспансионистского Советского Союза, не работает в нынешних условиях. Слабая экономика Советского Союза — за исключением военного производства — не оказывала влияния на глобальную экономику. Когда Китай разорвал связи и выгнал советских специалистов, не много стран, за исключением лишь насильно вовлеченных в советскую орбиту, было в значительной степени завязано на экономические отношения с Москвой. Современный же Китай, напротив, является динамичным фактором мировой экономики. Он стал главным торговым партнером всех своих соседей и большинства западных индустриальных держав, включая Соединенные Штаты, — факт, который, несомненно, будет оказывать влияние на расчеты всех стран и их поведение во время гипотетического соперничества. Длительная конфронтация между Китаем и Соединенными Штатами нанесет ущерб мировой экономике с непредсказуемыми последствиями для всех.

Вряд ли для Китая в конфликте с Соединенными Штатами будет применима стратегия, которой он придерживался в конфликте с Советским Союзом. Ничтожное количество стран — а в Азии вообще ни одной — будут относиться к американскому присутствию в Азии как к «щупальцам», которые надо «отрубить» (образное выражение Дэн Сяопина о стремлении Советского Союза занять позиции далеко за своими пределами, такую оценку поддержали американские администрации от обеих партий). Даже те азиатские страны, которые не входят ни в какие союзы, стремятся иметь — в виде американского политического присутствия в регионе и американских вооруженных сил, расположенных в близлежащих морях, — гарантии сохранения такой окружающей среды, где они привыкли жить. Их подход отражен во фразе, сказанной представителем Индонезии своему американскому коллеге: «Не оставляйте нас, но и не заставляйте нас делать выбор».

Наращивание в последнее время Китаем военной мощи по своей сути не является исключительным феноменом: как раз более необычным выглядело бы, если бы некоторое наращивание его военных возможностей не приводилось в соответствие с экономической мощью второй крупнейшей экономики мира и крупнейшего импортера природных ресурсов. Проблема в том, есть ли у этого наращивания конечные сроки и какие цели оно преследует. Если Соединенные Штаты будут рассматривать каждый шаг в развитии китайской военной мощи как враждебный, они быстро окажутся втянутыми в бесконечную серию споров по поводу неких тайных замыслов. Но Китай должен осознавать, исходя из собственной истории, невидимую грань между наступательными и оборонительными возможностями и видеть последствия ничем не ограниченной гонки вооружений.

Нет никаких сомнений в том, что в случае возникновения проблем для их национальной безопасности Соединенные Штаты предпримут необходимые шаги для их решения, как не единожды происходило в их истории. Такое действие предполагает наличие ясной концепции национального интереса и национальной безопасности страны и воли для твердого следования данной концепции. Но они не должны допускать ненужной конфронтации во имя таких целей, которых США не в силах добиться или которые лучше всего достигаются совершенно иными средствами. Нам следует стараться не повторять в нашей политике в отношении Китая худшие образцы тех конфликтов, когда у нас изначально существовала широкая поддержка со стороны общественности и стояли широкие цели — Вьетнам, Ирак и Афганистан. В итоге американский политический процесс настойчиво потребовал проведения стратегии, направленной на выход из войны, что фактически привело к отказу, если не полному отходу от объявленных ранее целей. У нас не должно быть никаких иллюзий относительно реализации курса на сочетание оборонной политики, отражающей бюджетные рамки, с дипломатией неограниченных идеологических целей.

У китайских руководителей должны быть свои веские причины для того, чтобы отвергнуть внутренние призывы к враждебному подходу, как они действительно открыто объявляют[744]. Имперская экспансия Китая в историческом плане представляла собой скорее медленное проникновение, чем покорение, или посвящение в китайскую культуру завоевателей, которые в таком случае добавляли свои территории к китайским владениям. Установление господства в Азии обернулось бы ужасающим предприятием. Советский Союз во время «холодной войны» граничил с рядом слабых стран, истощенных войной и оккупацией, зависящих от обязательств американских войск по их защите. Китай же граничит с Россией на севере; с Японией и Кореей, американскими союзниками, на востоке; Вьетнамом и Индией на юге; Индонезия и Малайзия находятся в непосредственной близости от его границ. Такой расклад отнюдь не способствует завоеваниям. Но он с большей вероятностью способен вызывать опасения по поводу возможности окружения. Каждая из этих стран имеет большие военные традиции и представляет собой существенную преграду, если бы ее территория или ее возможности проведения независимой внешней политики оказались под угрозой. Воинственная внешняя политика Китая укрепила бы сотрудничество между всеми или по крайней мере некоторыми из этих стран, тем самым напомнив Китаю тот исторический кошмар, какой случился в период 2009–2010 годов.

Другой причиной для сдержанности Китая, во всяком случае, в среднесрочном будущем, является необходимость адаптации к предстоящим внутренним переменам. Пропасть в китайском обществе между достаточно развитыми прибрежными регионами и неразвитыми западными регионами несколько сгладилась, но ситуация все равно остается достаточно непростой из-за миграции десятков миллионов человек из деревни в города. Все это делает поставленную Ху Цзиньтао цель обеспечения «гармоничного общества», с одной стороны, притягательной, с другой — несбыточной. Происходящие изменения в культурно-бытовом плане осложняют проблему. Предстоящие десятилетия покажут подлинную картину влияния на общество политики семьи с одним ребенком. Решение ограничить китайские семьи одним ребенком было принято несколько десятилетий назад, когда Китай погрузился в создание базовых основ материального благосостояния для своего разрастающегося населения. Это привело к изменению культурных стандартов в обществе, где большие семьи заботились о престарелых и инвалидах. Когда две пары дедушек и бабушек соревнуются за внимание одного внука или внучки и вкладывают в ребенка все свои надежды, до сего времени распространявшиеся на всех потомков, может возникнуть новый стандарт того, что необходимо достигнуть, и больших — подчас неосуществимых — ожиданий.