Важные внутренние соображения возникают у всех сторон. Но если Китай и Соединенные Штаты начнут рассматривать усилия друг друга по заключению торговых пактов как часть стратегии по изоляции другой стороны, Азиатско-Тихоокеанский регион может скатиться к разделению на соперничающие враждебные силовые блоки. Как ни парадоксально, но такой настрой превратится в конкретную проблему, если Китай пойдет навстречу американским требованиям и перейдет от экспортно ориентированной экономики к экономике, стимулируемой потреблением, как это предусмотрено его последним пятилетним планом. Такое развитие событий уменьшит ставку Китая на Соединенные Штаты как на экспортный рынок, другие азиатские страны получают поощрение на то, чтобы и впредь ориентировать свои экономики на экспорт в Китай. При этом каждая из стран будет приводить в соответствие свои политические приоритеты. Ключевым для Пекина и Вашингтона станет решение, предпринимать или нет действенные усилия по сотрудничеству сверх классической политики поддержания равновесия или просто приспосабливаться к историческим образцам.

Обе страны воспринимают язык своих обществ. Они учредили с этой целью специальный форум высокого уровня — «Стратегический и экономический диалог», — созываемый дважды в год. Он приносит свои плоды по некоторым неотложным проблемам; но он все еще находится в начальной стадии своего конечного предназначения очищать подлинно глобальный мировой экономический и политический порядок от наносов бурного развития последнего десятилетия. И если глобальный мировой порядок не сложится в сфере экономики, более эмоциональные вопросы и менее очевидные стороны с точки зрения беспроигрышности результата, типа вопросов, связанных с территориями, безопасностью, могут превратиться в непреодолимые преграды.

В ходе проводимого ими процесса обе стороны должны учитывать воздействие риторики на их суждения и расчеты. Американские руководители периодически запускают кампании против Китая, включая специфические намеки на проведение враждебной политики, что объясняется потребностями внутренней политики. Это случается даже тогда, когда, может быть, особенно тогда, когда в конечном счете подразумевается проведение осторожной политики. Темой при этом становятся не какие-то особые дискуссии, с которыми следует поступать в зависимости от их значимости, а нападки на фундаментальные мотивации китайской политики. Базисная политика рискует обернуться против самой себя. Поскольку цель этих нападок обязана будет спросить себя, не приведут ли внутренние потребности, требующие подтверждения враждебного настроя, рано или поздно к практическим враждебным действиям. По той же причине угрозы в китайских заявлениях — включая содержащиеся в полуофициальной прессе, — по-видимому, могут быть истолкованы с учетом подразумеваемых в них действий, независимо от вызвавших их причин, будь то сделанных под воздействием внутреннего давления или преднамеренных.

Дебаты в Америке по обе стороны политического водораздела зачастую описывают Китай как «поднимающуюся державу», которая должна будет «созреть» и научиться вести себя со всей ответственностью на мировой арене. Китай, однако, видит себя не поднимающейся, а возвращающейся на свое законное место державой, доминировавшей в своем регионе в течение двух тысячелетий и, по мнению китайцев, временно смещенной со своего места колониальными эксплуататорами, воспользовавшимися китайскими внутренними распрями и упадком. Китай не рассматривает перспективу сильного Китая, распространяющего влияние в экономических, культурных, политических и военных делах, как неестественный вызов мировому порядку. Скорее подразумевается возвращение к нормальному состоянию дел. Американцам не обязательно соглашаться с китайским анализом, чтобы понять — чтение нотаций стране с тысячелетней историей о необходимости «взросления» и «ответственного» поведения будет вызывать лишь напрасное раздражение.

Что касается китайской стороны, заявления на правительственном и неофициальном уровнях о намерении Китая «возродить китайскую нацию» до ее традиционных высот имеют разный подтекст внутри Китая и за его пределами. Китай по праву гордится своими успехами в восстановлении чувства национальной идеи после «векового унижения», как он себе это представляет. Тем не менее других стран в Азии, с такой ностальгией вспоминающих эру, когда они являлись подданными под китайским сюзеренитетом, не так много. Недавние ветераны антиколониальной борьбы, участвующие в традиционной геополитике, будут стараться подключиться к участию в как можно большем количестве взаимно переплетающихся областей экономической и политической жизни. Почти все эти страны приветствуют роль Америки в регионе, но их главной целью остается равновесие, а не крестовый поход или конфронтация.

«Подъем» Китая не является преимущественно результатом его военной мощи. В большей степени он является отражением сокращающейся конкурентоспособности Америки, выражающейся в устаревающей инфраструктуре, отсутствии должного внимания к исследованиям и развитию, а также в, казалось бы, расстроенной деятельности правительства. Как Соединенные Штаты решают эти вопросы, зависит от умения и решимости Америки; это будет гораздо важнее с точки зрения будущего, чем обвинения в адрес условного противника.

Поиск тактических преимуществ присущ действиям суверенных государств. Однако в новом глобализованном и взаимозависимом мире, переполненном оружием массового уничтожения, Китай и Соединенные Штаты обязаны также обращать внимание на общие, долгосрочные цели в международной системе. Создание стратегического доверия и подключение к обсуждению вопросов о взаимной сдержанности окажутся сложным, а подчас и двойственным процессом. И тем не менее у крупных держав в современную эпоху нет иных более важных обязательств.

Китай может найти в собственной истории подтверждение своей выносливости и быть уверенным в том, что ни одна американская администрация в любой период китайской истории — включая то время, когда между ними не существовало двусторонних отношений, — не стремилась изменить реальный статус Китая как одного из крупных государств, экономик и цивилизаций мира. Американцам хорошо бы помнить, что даже если ВВП Китая будет равен ВВП Соединенных Штатов, его все равно надо будет разделить на население, в четыре раза превосходящее американское, стареющее, занятое сложными внутренними преобразованиями, вызванными ростом Китая и урбанизацией. Практическим последствием будет тот факт, что большая часть китайской энергии должна быть направлена на решение внутренних проблем.

Обеим сторонам следует открыться для понимания действий другой стороны как нормальной составной части международной жизни, а не как самой по себе причины для тревоги. Неизбежная тенденция к наскоку друг на друга не должна приравниваться к сознательной тяге к сдерживанию или доминированию, до тех пор пока обе стороны могут поддерживать каждый свою индивидуальность и надлежащим образом регулировать собственные действия.

Китаю и Соединенным Штатам не обязательно соглашаться с соответствующими политическими эволюциями друг друга и признавать, что стратегическое соревнование за господство окажется истощающим и в конечном счете приведет большинство азиатских государств, особенно в Южной и Юго-Восточной Азии, к внутреннему кризису или заставить занять позицию некоего рода агрессивного нейтралитета. Основанная на конфронтации стратегия сделает и Китай, и Соединенные Штаты заложниками наихудших сценариев развития, некоторые из которых могут оказаться вне контроля одной из сторон.