– По профессии я обычный инженер-строитель. – (Заявление Хаупта прозвучало излишне скромно – он был одним из самых известных людей в стране.) – Моя задача – ремонтировать и восстанавливать железные дороги, которые нужны армии, и строить новые. Но вся эта бюрократическая волокита так мешает работе! А вы чем занимаетесь?

– Работаю в Вашингтоне.

– Врагу бы не пожелал. Что делаете?

– Закупки для артиллерийского управления. Но если хотите более точное определение, то просто трачу время на дураков.

– Изобретатели?

– Это еще не самое худшее. – Джордж сделал глоток. – Вообще-то, я имел в виду генералов и политиков.

Хаупт засмеялся, потом наклонился вперед:

– А что вы думаете о Стэнтоне?

– Я с ним редко пересекаюсь. Несгибаемый политик, из тех, кого называют фанатиками. Некоторые его методы довольно подозрительны, но, думаю, из всей тамошней публики он самый компетентный.

– Да, он усвоил урок Булл-Рана раньше остальных. Когда началась эта война, мало кто понимал, что перемещать войска легче и быстрее по рельсам, чем по воде. Большинство генералов до сих пор живут в веке речных лодок, но старина Стэнтон все понял, еще когда бунтовщики переправили людей из долины поездом и объединили две армии, чтобы сокрушить Макдауэлла. Причем сделали это так быстро, что тот и понять ничего не успел.

– Быстрота, – кивнул Джордж.

– Что, простите?

– Быстрота. Одна из любимых идей Денниса Мэхена. Больше десяти лет назад он нам все время повторял, что следующую войну выиграют быстрота и средства связи. Железные дороги и телеграф.

– Если только генералы их сразу не потеряют. Давайте еще выпьем.

– Нет, спасибо. Я должен попытаться найти своего младшего брата. Он в Инженерном батальоне.

Джордж встал, собираясь уйти. Хаупт протянул ему руку:

– Было очень приятно поговорить с вами. Жаль, что не многие в этой армии так же умны и честны, как вы.

Джордж даже развеселился. За весь разговор он почти ничего не сказал, только сидел и слушал рассуждения Хаупта, но ведь хорошо известно, что именно при таком поведении любой говорун всегда сочтет вас прекрасным собеседником.

– Мне иногда приходится бывать в Вашингтоне, – продолжил Хаупт. – В следующий раз обязательно разыщу вас.

– Буду рад, генерал.

– Герман, Герман! – воскликнул Хаупт, когда Джордж уже выходил.

Узнав, где сейчас находятся инженеры, Джордж вскоре запрыгнул в угольный вагон товарного поезда, шедшего в Фалмут. Прислонившись к холодному металлическому борту, он снял шляпу и стал думать о Хаупте. Около года назад, после того как правительство приняло билль о создании сети военных железных дорог, Стэнтон назначил начальником нового ведомства Дэниела Маккаллума, ранее служившего суперинтендантом железной дороги Нью-Йорк – Эри. Почему Маккаллум вдруг перестал устраивать министра, Джордж не знал, но уже скоро его сменил Хаупт.

Хаупт разделил свой департамент на две службы: одна занималась вопросами эксплуатации, другая – строительством. Благодаря последней имя Хаупта стало настоящей легендой. Он прославился тем, что прокладывал железнодорожные пути с невероятной быстротой, мог построить основательный мост чуть ли не за одну ночь, а еще тем, что во время работы часто терял над собой контроль. Ну что ж, рассуждал Джордж, по крайней мере, этот человек доводил дело до конца, чего он не мог бы сказать о Рипли. Да и о себе тоже.

На станции Брук Джордж спрыгнул с медленно ползущего поезда и сразу увидел Билли, который проводил осмотр форта, чтобы убедиться в его прочности на случай атаки. Они проговорили почти час. Джордж узнал, что брат только что вернулся из Бельведера, куда уезжал в недельный отпуск. Навестить Джорджа он не мог, так как оба раза проезжал через Вашингтон глубокой ночью и не решился их беспокоить.

– Я понимаю, как тебе хотелось увидеть жену, – сказал Джордж, – и как не хотелось возвращаться на службу.

– Скорее бы закончилась эта война, – ответил Билли. – Жизнь в разлуке с Бретт просто невыносима, меня все бесит.

Вот так и проходила их встреча – никаких шуток, только глубокая неизбывная печаль. Джордж так и не смог поднять настроение брату и сам вернулся домой мрачнее тучи.

Еще до конца недели, к его большой радости, в Уиндер-билдинге его разыскал Герман Хаупт. Они отправились в «Уиллард», чтобы вместе пообедать и выпить пива. После недавнего совещания в министерстве Хаупт был на взводе. Джордж спросил, что его так разозлило.

– Не важно. Если начну об этом говорить, снова заведусь.

– Ладно, сегодня утром я сам сцепился с Рипли, так что чувствую себя не намного лучше. Постоянно твержу жене, что оставаться там больше не могу.

Хаупт пожевал незажженную сигару.

– Если решите сбежать оттуда, дайте мне знать. Я вас пристрою на строительство железных дорог.

– Я умею делать рельсы, Герман, но понятия не имею, как их укладывать.

– Двадцать четыре часа в строительных войсках, и узнаете. Обещаю.

Джордж вдруг улыбнулся, чувствуя, как ему сразу стало легче:

– Ценю ваше предложение. Возможно, я приму его даже раньше, чем вы думаете.

Промозглые ветры, ледяной холод и внезапные снегопады продолжали терзать армию, ожидавшую весны. Всё, включая жизнь в гарнизонах, сильно усложнилось из-за погоды. И все же Чарльз сумел уже трижды съездить на ферму Барклай, оставаясь там на ночь. В первый раз он привез два карабина с патронами, снятые с убитых янки, и отдал их Босу и Вашингтону, понимая, что дома, в Южной Каролине, его бы за это выпороли. Но он доверял этим свободным неграм, а оружие было необходимо им на тот случай, если с наступлением тепла янки перейдут реку.

Второй визит едва не стоил Чарльзу жизни. На ферму он отправился сразу после двухдневного рейда с Эбом во вражеский тыл, и на нем все еще был мундир, который он надевал на такие задания, – светло-синие брюки с широкой желтой полосой, реквизированная тальма союзной армии и фуражка с кокардой из потемневшего металла с изображением двух перекрещенных сабель. Когда он подъезжал к ферме, шел снег, и Бос по ошибке принял его за янки и выстрелил. Первая пуля пролетела совсем близко. К тому времени, когда Бос выстрелил снова, Чарльз и Бедовый уже успели спрятаться за дубами. Пуля врезалась в дерево. Тогда Чарльз наконец закричал, чтобы его узнали, и Бос потом извинялся минут десять без передышки.

Чарльзу не надоедало встречаться с Гус. Ему нравились их долгие разговоры, нравилось заниматься с ней любовью, касаться ее, просто смотреть на нее.

Она хотела знать все о его службе, поэтому, с наслаждением уплетая наваристый суп с говядиной и выуживая оттуда аппетитные косточки, чтобы высосать костный мозг, он рассказывал ей о скуке зимних гарнизонов, о том, что лагерь Джеба Стюарта южнее Фредериксберга даже прозвали «сонным царством» из-за монотонности тамошней жизни.