— Спасибо, доктор, простите, что причинили вам столько хлопот.

— Ничего.

— Завтра утром или, правильнее говоря, уже сегодня мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие детали.

— Хорошо.

— Всё это крайне неприятно, — вздохнула начальница зоны. — Не понимаю, как такое могло случиться, я давно уже служу здесь, но ни разу даже не слышала ни о чём подобном, просто беспрецедентный случай. Ужасно! Я её жалела, заботилась о ней, как могла, и такая чёрная неблагодарность! Доктор, вы же осматривали её днём, ведь невозможно было предположить, что она покончит с собой, правда?

Под столь явным напором нельзя было не согласиться.

— Да, пожалуй, — сказал Тикаки и посмотрел на начальницу, словно впервые увидев её. В отличие от начальницы ночной смены она была весьма привлекательна со своей короткой, почти мужской стрижкой, которой, очевидно, пыталась замаскировать неуместную в тюрьме женственность.

— Вчера в суде она вела себя как-то странно, потому-то я и получила приказ показать её врачу. Когда вы, доктор, её осматривали, вы ведь не заметили ничего такого? Ничего, что указывало на её намерение покончить с собой?

— Да, пожалуй, в тот момент сложно было дать прогноз на будущее… — согласился Тикаки. Ему было не до дискуссий. Больше всего он хотел как можно быстрее вернуться и лечь.

— Ну, тогда и беспокоиться нечего. — Начальница кокетливо улыбнулась уголком рта. Игриво поводя плечами, она пошла вперёд и довела Тикаки до выхода из зоны. Спиной он ощущал жалящий взгляд молодой надзирательницы. Когда они вышли в подземный переход, Ито прошептал;

— Эта начальница деловая дамочка. Тут в женской зоне всё на ней держится.

— Она вроде совсем ещё молодая?

— Какая там молодая! Старуха! Она всего на три года моложе меня но мужчинами вертит, как хочет. Кажется, уже троих мужей сменила.

— Я так понял, что в её практике это первый случай самоубийства?

— Что правда, то правда. За то время, пока она здесь работает, первый. А что там было раньше, не знаю, до нас она работала в женских тюрьмах Тотиги и Вакаямы. Боюсь, этот случай повредит её карьере. Но, похоже, покойница меньше всего думала об окружающих… По-моему, если уж ты решила убить себя и детей, то и доводи дело до конца, никому не доставляя хлопот.

Из темноты, словно массивный, продолговатой формы монумент, выплыла бетонная стена, освещённая бледным светом ртутных ламп. Над похожими на надгробия заснеженными деревьями висела тишина. За стеной сверкали неоновые огни небоскрёбов, где-то вдалеке шумела скоростная магистраль. Ночное небо над торговым кварталом было белёсым, как перед рассветом; даже в столь поздний час там кипела жизнь, и никому не было дела до того, что происходит здесь, по эту сторону стены. Что им смерть какой-то заключённой? Что им заботы Тикаки, его усталость, необоримое желание спать? Всё это не имело к той жизни никакого отношения. «Мы здесь словно в другом мире», — подумал Тикаки и решительно зевнул.

В надзирательской начальник службы безопасности проводил инструктаж бойцов особой охраны. По коридору беспрерывно сновали люди в форме, открывались и закрывались двери. У всех был комически озабоченный и немного испуганный вид, будто с минуты на минуту должно произойти что-то чрезвычайно важное. Вход в корпус охраняли два надзирателя. За порогом начиналась настоящая тюрьма — тюрьма в тюрьме. Здесь царила постоянная тьма, даже в ясный день поглощавшая солнечный свет. По-прежнему орало радио, беззаботный голос диктора назойливо лез в уши. Сигнал к подъёму дали больше часа назад, он безнадёжно проспал. Только в девять, после того как прозвучал сигнал точного времени, Тикаки наконец выполз из постели. Проснуться до конца так и не удалось. Утреннее небо сияло яркой синевой, и во вчерашний снегопад верилось с трудом. Снег на крышах почти растаял. Только кое-где сохранились небольшие пятна, поблёскивающие в солнечных лучах.

Весна! Сырой тепловатый воздух проникал в поры, насквозь пронизывал тело. Вдруг им овладело сильное желание. Встретиться с Тидзуру Натори можно было только после долгих блужданий по лабиринту врмени. В воздухе, отражая свет, плавало белое женское тело. Перед глазами вдруг возникла недавно виденная картина — девушка-надзирательница верхом на молодой заключённой, теперь она показалась ему весьма соблазнительной. Осуществлению его желания мешало одно — время. Предельно сжатое, тугое, перехватывающее дыхание время. Он ускорил шаг, стараясь убежать от времени. Все, кто ему встречался, тоже шли быстро, широко шагая. Влившись в общий поток, он стал одним из многих. Одним из тех, кто находится на периферии громоздкого механизма, который зовётся тюрьмой, и движется внутри тесного, зажатого винтиками и шестерёнками времени.

Добравшись до ординаторской, Тикаки обнаружил, что все врачи уже разошлись по вызовам, один рентгенолог Томобэ со скучающим видом сидел перед разложенной на столе газетой. На своём столе Тикаки нашёл стопку бумажных листков, прижатых пепельницей. Десяток направлений на осмотр и несколько записок.

Главный врач ждёт вашего доклада по поводу происшествия в женской зоне.

Старший надзиратель Ито

Доктору Тикаки

Итимацу Сунада хотел перед уходом непременно ещё раз встретиться с вами, но, исходя из того, что вы вряд ли успеете, да и прецедентов не имеется, я уговорил его отказаться от этой идеи. Уж не взыщите. И попросите Маки обработать вам палец, я уже дал ему соответствующие указания.

Таки

Рапорт

Стационарный больной Тайёку Боку настаивает на встрече с доктором Тикаки. Данный больной с сегодняшнего утра начал разговаривать, и есть Рее основания полагать, что он вернулся в нормальное состояние. Состояние Тёсукэ Оты может быть охарактеризовано как неустойчивое, никаких особых изменений по сравнению со вчерашним днём не наблюдается.

8 час. 45 мин.

Старший надзиратель Ямадзаки

Доктор Тикаки,

Вам звонили от профессора Абукавы с кафедры криминологии университета Т. Он просит список членов мафиозной группировки.

Звонок принял Сонэхара.

Судя по голосу, это была молодая и красивая женщина, наверное его секретарша, та, что звонила и вчера.

Томобэ заглянул сбоку.

— А вы пользуетесь спросом! Не слишком ли много для одного?

— Да я проспал, вот и накопилась уйма всяких дел.

— Кстати, как она вам? — Томобэ многозначительно прищурился.

— Вы о ком?

— О самоубийце из женской зоны. Она ведь совсем молоденькая. Красотка, небось.

— А-а… — Подозрительно взглянув на него, Тикаки, недоверчиво спросил: — А откуда вы об этом знаете?

— Да об этом уже все знают. Самое значительное событие за последние несколько лет. Начальнику тюрьмы не позавидуешь. Всё это время — его ведь перевели сюда прошлой весной — он шёл с лучшими показателями, и вдруг на тебе — самоубийство! Мигом потерял набранные очки!