Здесь родилась моя дочь. Мы назвали ее Бертой, так захотел мой муж. И я не стала ему перечить ничем. От прежних надежд и чаяний не осталось и следа.

Мы пребывали в тревожном ожидании, стараясь предугадать все грядущие беды. Девочка росла болезненной. Я слишком переживала за нее и за своего мужа, и порой просто не находила места. Самым разумным было для нас выбраться в Кострому к матушке и отцу. Мне хотелось хоть немного покоя и уверенности в себе, а тут кроме опасностей и бед ничего не оставалось. Единственная радость – даже татары сюда не протягивали своих загребущих рук. И это могло радовать. Но в дорогу собраться я все- таки не успела.

Пришло извести из Чернигова о смерти князя. И туда позвали Михаила. Он раздумывал еще какое-то время, но под моим напором принял это решение, к моей большой радости.

Я благодарила бога за то, что он услышал мои молитвы и сжалился над нами. Молча провожали нас Новгородцы. Они, наверное, пожалели, что не успели изгнать нас со своей земли, но до их чувств нам больше не было никакого дела. У нас была возможность как-то все устроить – это главное.

Каким же прекрасным и мирным местом казался нам тогда Чернигов. Никогда прежде не доводилось мне тут бывать. Тишина и покой – вот чему не могла я не нарадоваться. Высокие городские стены, колокола и тайны, хранимые камнями этими.

Мы знали о набегах татар и пожарах, но где же их только не было. Но татары уходили так же поспешно, как и появлялись. И мои родственники оказывались в их плену. Но после Новгорода никакие татары не могли нас испугать.

Все как должное принимали в Чернигове, жили тихо и неторопливо. За мужа моего оставалось радоваться, но здесь еще рассказывали о князе Игоре, и о том, что произошло в давние времена. Мы пытались разобраться и распрощаться с жутковатым прошлым.

Тишина и покой окружали нас год. А потом, как снег на голову свалился, появились татарские послы.

Глава 4 О гостях и татарах

– Незваный гость хуже татарина, – говорили уже в те дни, я это точно помню.

Но думаю, что хуже, чем татары не было никого в этом мире. И хотя вроде бы послы прибыли к нам с миром, но кто же мог верить в такое? Но Михаил очень хотел наладить с ними добрые отношения.

Мне все это было противно, но что могла я сделать? Узнать о том, что город будет уничтожен из-за моих капризов? Может быть, князь Михаил Тверской и погиб героически, но какой от этого толк? Только близких своих он на страдания и беззащитность обрек. Хотя это случилось позднее, тогда князь был еще жив, все мы были живы и невредимы до поры и до времени.

Мы хотели с ними договориться, но я и представления не имела, какой бедой это мне может грозить. До этого у матушки я была только однажды, в тот момент, когда встретилась со своим воскресшим отцом. Они находили с ним общий язык, хотя с таким невозможно было быть счастливой, это точно. Любой из чужаков мне был роднее и ближе, чем собственный отец. Мне казалось, что это только призрак, который пришел, чтобы пугать и мучить нас.

Я вернулась от матушки в Чернигов, и узнала, что у нас снова татарские послы. Теперь их была целая дюжина. Мне так хотелось поскорее увидеть своего мужа и убедиться, что он жив и невредим. Я так скучала без него, даже когда мы на краткий срок расставались. Но в тот миг все палаты были забиты татарами. Мне они все показались на одно лицо тогда.

В воздухе витал запах пожара и грядущих бед. Я знала, что им невозможно верить, но среди них был один особенный, он не был похож на остальных. Когда я удалилась, они снова принялись за еду. Но только этот высокий и красивый молча смотрел на меня. Я повернулась к нему против свой воли, и взглянув в глаза его черные, поняла, что татары тоже люди. Они могут что-то чувствовать, а страсти порой затмевают им рассудок сильнее, чем мужьям нашим. Тогда я о том в первый раз подумала. Потом я злилась на себя за то, что смела так думать.

Михаил пришел ко мне в покои в полночь, он был раздавлен и несчастен. Татары пробыли у нас еще несколько дней, и мне пришлось с ними сталкиваться.

Мне хотелось только, чтобы они поскорее покинули нас. Но в глубине души я понимала, что мечтала о том напрасно. Я торопила события и не могла знать в те дни, как захочется мне скоро остановить время.

Ночью Михаил сообщил, что они уезжают на рассвете.

– Мне удалось договориться, они не станут разорять наших земель.

Я в этом совсем не была уверена, но что оставалось делать?

Михаил поднялся до рассвета, я решила поспать еще немного. Какая-то тень нависла надо мной, но мне показалось, что это сон. Когда я пробудилась, было поздно. Это был он, Ратмир, так звали того татарина, которого я выделила среди остальных.

Я падала в бездну, пытаясь пробудиться, и никак не могла этого сделать. Но это был не сон. Меня куда-то тащили, и я не могла понять куда. Рядом оказались кони и татары. Трудно было придумать что-то страшнее. Рядом была служанка, ее захватили вместе со мной. Как я выяснила, Ратмир знал наш язык, он говорил ей что-то. Мы были уже довольно далеко от Чернигова в тот момент. Так горько на душе у меня не было никогда прежде.

Дарья сообщила, что ее предупредили заранее, и она собрала какие-то вещи.

– Я не должна была тебя оставлять одну, было бы только хуже от всего этого.

И я ей была благодарна за то, что она для меня сделала.

Моя судьба так переменилась в то утро, что этого и не представить себе. Если бы я задержалась у матушки на пару дней, то ничего такого не случилось бы – это точно, но я так спешила к своему мужу.

Меня, наконец, развязали, я хотела бежать без оглядки, но какой в том смысл?

Глава 5 В чужом мире

Я была разумна, и больше всего хотела увидеть дочь и мужа, вернуться в Чернигов снова. Они не должны ничего подозревать. Надо просто запастись терпением, научиться лгать и притворяться. Умирать мне в безвестности совсем не хотелось. Но может теперь я хоть немного смогу понять человека, который был и навсегда останется моим отцом.

А русские земли уже оставались за спиной все дальше, степь была огромной и пустынной. Хотелось выть от ужаса и одиночества. Остальные татары на меня не смотрели, только Ратмир все время был рядом. Я молчала и не отвечала ни на какие его вопросы, а он так старался что-то сказать, коверкая русские слова.

Я успела увидеть, как он хитер, страстен, коварен, ожидать от него можно было чего угодно, я только на милость его не особенно надеялась.

Чувствовалась, что его терзают сильные страсти, и это делало его почти безумным.

К вечеру второго, а то и третьего дня мы добрались до орды самой. Он указал мне на шатер и оставил нас одних. Но я не могла больше быть спокойной. Все тело болело, мне было трудно двигаться, усталость казалась смертельной, за все время дороги я не сомкнула глаз, словно это могло меня спасти. Я завалилась на постель, приготовленную Дарьей, и почти мгновенно заснула. Забвение и сон принесли хоть какую-то радость. Но я не могла спать все время.

Мне снился князь, но когда я приближалась к нему, то видела высокого человека в черном, у него не было совсем лица. А потом я была уверена, что передо мной отец.

Дарья рассказывала, что в плену