Я подвинула банку к себе, достала немного мази и, засунув руки под одеяло, стала растирать тонкую кожу подмышек, спины и живота. Я четко ощущала контуры ее печени, крупная твердая масса под ребрами. Она была увеличена и, судя по тому, как Лиззи морщилась, довольно чувствительна – там совершенно точно шел воспалительный процесс.

– Можно мне открыть глаза?

– О! Да, конечно. Втирай выше в ноги, пожалуйста, Йен. – Подвигая банку обратно к нему, я заметила какое-то движение в дверях: там, ухватившись за косяк и не сводя глаз с Лиззи, маячил один из близнецов Бердсли. Это, должно быть, Кеси – Йен сказал, глухой Бердсли прибежал за помощью.

– С ней все будет в порядке, – сказала я ему, повысив голос. Он кивнул мне и, бросив горящий взор на Йена, исчез.

– На кого ты тут кричала, тетя Клэр? – Йен поднял на меня глаза, пытаясь одновременно поддержать со мной светский диалог и сохранить положение Лиззи благопристойным. Одеяло было отогнуто, и его большие руки втирали мазь в кожу над ее коленом, большие пальцы повторяли изгибы коленной чашечки, кожа Лиззи казалась такой тонкой, что сквозь нее как будто просвечивал жемчуг кости.

– На кого? О, это был Манфред Макгилливрей, – ответила я, вдруг вспомнив все, что случилось до этого. – Черт! Кровь! – Я подскочила, торопливо вытирая руки о передник. Слава богу, я закупорила бутылочку – кровь внутри по-прежнему была жидкой, но долго это не продлится.

– Займись, пожалуйста, ее руками, Йен, ладно? Мне нужно с этим быстро разобраться.

Он послушно подвинулся, чтобы выполнить, что я попросила. Я тем временем торопливо капала кровь на предметные стекла, проводя по каждому чистым стеклом, чтобы получился мазок. Какой маркер может сработать на спирохетах? Неизвестно. Нужно пробовать все.

Я сбивчиво объяснила Йену, в чем дело, пока вытаскивала бутылки с маркерами из шкафа, делала растворы и помещала в них предметные стекла.

– Сифилис? Бедный парень, он, наверное, сходит с ума от страха. – Йен убрал руку Лиззи, блестящую от мази, под одеяло и осторожно укутал девушку.

Сначала меня удивило его сочувствие, но потом вспомнила причину. Йен подвергался опасности заражения сифилисом несколько лет назад, когда его похитила Гейлис Дункан. Я не была уверена, что он болен, но пролечила его остатками моего пенициллина из двадцатого века, на всякий случай.

– Ты не сказала ему, что можешь вылечить его, тетя?

– У меня не было такой возможности. Хотя, честно говоря, я не уверена, что могу. – Я уселась на табурет и взяла другую руку Лиззи, проверяя ее пульс.

– Не уверена? – Его пушистые брови подпрыгнули. – Ты говорила мне, что я выздоровел.

– Ты – да, – подтвердила я. – Если ты вообще был болен. – Я бросила на него испытующий взгляд. – У тебя ведь никогда не было язв на половых органах? Или чего-то еще?

Он молча помотал головой, темная краска залила его бледные щеки.

– Хорошо. Но пенициллин, который я давала тебе… Он был из моего прошлого. Он был стерильный – очень сильный и эффективный. С этим я никогда не могу быть уверена. – Я махнула рукой в сторону чаш на стойке. – Достаточно ли он действенный, верная ли доза… – Я потерла тыльной стороной ладони под носом, мазь из желчных ягод имела всепроникающий запах.

– Он не всегда работает.

У меня было больше одного пациента с инфекциями, которые не реагировали на мой раствор пенициллина, – хотя в таких случаях со второго раза у меня все равно получалось. В нескольких случаях пациенты выздоравливали до того, как новый раствор был готов. Один раз пациент умер, несмотря на две разных попытки с пенициллиновыми смесями.

Йен медленно кивнул, не отнимая глаз от Лиззи. Первый приступ миновал, и она тихо лежала, одеяло едва двигалось над нежной окружностью ее груди.

– Если ты не уверена… ты ведь не дашь ему на ней жениться?

– Я не знаю. Джейми сказал, что он поговорит с мистером Уэмиссом, чтобы выяснить, что тот думает по этому поводу.

Я поднялась и достала первое стекло из розового раствора, отряхнув с него капли. Я протерла заднюю часть и аккуратно поместила образец в основание микроскопа.

– Что ты ищешь, тетя?

– Штуки, которые называются спирохетами. Это такой тип бактерий, который вызывает сифилис.

– Ооо. – Несмотря на всю серьезность ситуации, я улыбнулась, услышав нотку скептицизма в его голосе. Я уже показывала ему микроорганизмы прежде, но – как и Джейми, как почти все, – он просто не мог поверить, что нечто почти невидимое может причинить столько вреда. Единственным человеком, кто, казалось, искренне верит моим словам, была Мальва Кристи. Но и в ее случае вера объяснялась абсолютным доверием ко мне. Если я что-то говорила, она в этом не сомневалась: это очень ободряло после лет, проведенных с шотландцами, которые с разной долей подозрения прищуривали на меня глаза.

– Думаешь, он отправился домой? Манфред?

– Не знаю, – отсутствующе отвечала я, сосредоточенно двигая стекло взад и вперед. Я хорошо различала красные кровяные тельца, бледные розовые диски лениво плыли в маркерном растворе. Смертельных спиралей не было видно, но это не значит, что их там нет, – просто этот маркер их не выявляет.

Лизи пошевелилась и застонала, и, оглянувшись, я увидела, что она открыла глаза.

– Ну вот, девочка, – мягко сказал Йен и улыбнулся ей. – Уже лучше, да?

– Да? – отозвалась она слабо. Уголки ее губ чуть поднялись, и она вытянула руку наружу, ища его ладонь. Он тут же взял ее в свою и осторожно похлопал.

– Манфред, – сказала она, вертя головой в разные стороны с полуприкрытыми глазами. – Манфред здесь?

– Эм… Нет, – ответила я, обмениваясь обеспокоенным взглядом с Йеном. Что она слышала? – Он был здесь, но… уже ушел.

– О. – Казалось, потеряв интерес, она снова закрыла глаза. Йен смотрел на нее, по-прежнему поглаживая ее ладонь. Его лицо выражало глубокое сочувствие и еще, пожалуй, он что-то подсчитывал в уме.

– Может, стоит отнести девчушку в постель? – спросил он тихо, как будто мог ее разбудить. – А потом я мог бы пойти и поискать?.. – Он наклонил голову в сторону окна, выразительно подняв одну бровь.

– Если тебе не трудно, Йен. – Я замялась, и мои глаза встретились с его, цвета лесного ореха, в которых светилась тревога и тень пережитой боли. – С ней все будет в порядке, – добавила я, пытаясь говорить уверенно.

– Да, будет, – отозвался он твердо и наклонился, чтобы покрепче ее укутать и взять на руки. – Насколько я могу судить.

Манфред Макгилливрей так и не вернулся. Зато вернулся Йен, с подбитым глазом, ободранными костяшками и кратким отчетом о том, что Манфред заявил о желании умереть и собирается повеситься. Ну и пусть этот прелюбодействующий сукин сын катится ко всем чертям, пусть его гниющие кишки лопнут, как у Иуды Искариота, – лживый, вонючий мерзавец. После этого он сердито прогрохотал по лестнице, чтобы в тишине постоять рядом с кроватью Лиззи.