Собираясь примерить мундир Инженерного корпуса с желтыми нашивками и изображением крепости на эмблеме и размышляя о своей жизни, Билли решил, что у него все просто прекрасно.

Страхи кадета из Нью-Джерси, с которым развлекалась Эштон, оказались напрасными. Чарльз ничего не узнал, потому что все семеро благоразумно молчали. Один из них однажды пожаловался Билли, что Эштон, видимо, солгала о своем втором визите в Академию, как, впрочем, он и говорил им с самого начала. Постепенно вся эта история забылась, отойдя в тень среди учебных занятий и тренировок.

Для Билли картина мира складывалась в основном под влиянием его ежедневного окружения, а не каких-то далеких событий. Но если бы он посмотрел на то, что происходит за стенами Академии, и отвлекся от мыслей о Бретт, то увидел бы сумятицу, которая творилась в стране.

Кровавая война в Крыму продолжалась. Джорджа Макклеллана, одного из однокашников его брата, министр Дэвис направил туда в качестве наблюдателя. В самой Америке тоже было неспокойно. Не утихали кровавые стычки в Канзасе и даже в стенах конгресса. Двадцать второго мая во время своей пламенной речи о Канзасе сенатор от штата Массачусетс Чарльз Самнер позволил себе, кроме обычной политической риторики, еще и совершенно недопустимый личный выпад против сенатора от Южной Каролины Эндрю Батлера. В ответ на это другой конгрессмен от Южной Каролины, Престон Брукс, выскочил на трибуну и напал на Самнера, повалил его на пол и начал избивать тростью с золотым набалдашником, показывая тем самым, что́ он думает и о его речи, и о нем самом.

Едва появилась первая кровь, как Самнер тут же запросил пощады. Но Брукс колотил его до тех пор, пока трость не сломалась. Самое удивительное, что остальные сенаторы просто молча наблюдали за происходящим, ни во что не вмешиваясь. Одним из зрителей был Дуглас, чей законопроект и вдохновил Самнера на резкие высказывания.

Несколько недель спустя Бретт написала Билли, что Брукса прославляют по всей Южной Каролине. Эштон и ее муж пригласили его к себе и преподнесли трость, на которой были выгравированы слова восхищения. Такие же подарки присылали ему десятки других вдохновленных его поступком южан.

Но даже такие настроения не охладили тогда пыла Билли. До выпуска оставалось совсем немного, и он был в числе лучших. Сам профессор Мэхен при всех похвалил его курсовую по военному и гражданскому строительству. Билли мог с легкостью провести сравнительный анализ Pinus mitis и Pinus strobus,[16] написать научную работу о применении известково-глинистых пород в строительстве или с ходу воспроизвести формулу цементного раствора в любое время дня и ночи. Среди выпускников 1856 года он был шестым.

Ради такого события в Вест-Пойнт приехали Джордж, Констанция, Мод и даже Изабель со Стэнли. Когда обстоятельства того требовали, Джордж и Изабель вполне могли общаться друг с другом. Впрочем, разговаривали они всегда сухо и официально, и запрет на взаимные визиты между двумя семьями по-прежнему оставался в силе. Однажды Билли слышал, как Констанция сказала, что стыдно помнить обиды, когда жизнь такая короткая, а Джордж ответил, что именно потому, что она такая короткая, незачем тратить время на людей, подобных Изабель.

Чарльз поздравил Билли с выпуском и получил в наследство одеяла и другое кадетское имущество. Сам Чарльз никогда не пытался состязаться с другом в успеваемости, он неизменно оставался в числе «бессмертных» и уже заранее был определен в кавалерию, чего всегда и хотел. На самом деле, после того как год назад Дэвис добился увеличения армии, перспективы роста в кавалерии, да и в остальных родах войск, существенно возросли. Суперинтендант Ли уже получил назначение в новый конный полк, которым командовал Альберт Сидни Джонстон, также выпускник Академии. Чарльз очень надеялся через год тоже оказаться в одном из этих новых полков.

Билли уже знал свое первое место службы в качестве второго лейтенанта. После выпуска он собирался подать рапорт о назначении в форт Гамильтон в Нью-Йоркской бухте, чтобы заниматься береговыми укреплениями и улучшением самой бухты.

По дороге домой вместе с родными Билли впервые прокатился по лихайской железнодорожной линии, которая теперь проходила по верхней части долины, в том числе через Лихай-стейшн. Когда Хазарды выходили из поезда, багажный кондуктор с одобрением заметил Джорджу, какой бравый вид у его брата.

– Да, вы правы, из него получился хороший солдат, – сказал Джордж. – Настолько хороший, что даже я начинаю скучать по армии. Чуть-чуть, – добавил он с улыбкой.

– Мне бы очень хотелось, чтобы Бретт смогла приехать в июне, – сказал Билли.

Джордж принялся рассматривать кончик своей сигары.

– А вы с ней уже обсуждали какие-то планы?

– Пока нет, но, думаю, скоро обсудим. Я бы хотел с кем-нибудь посоветоваться.

– Старший брат не подойдет?

– Вообще-то, я надеялся, что ты предложишь.

– Значит, вечером и поговорим, – кивнул Джордж, отметив про себя, какое серьезное у брата лицо.

* * *

После ужина Билли поднялся наверх, чтобы переодеться в штатское, а Джордж поцеловал детей и поспешил к своему рабочему столу, чтобы поскорее прочитать письмо, которое пришло в его отсутствие. В обратном адресе был указан Эддивилл, штат Кентукки.

Несколько месяцев назад Джордж прослышал об одном человеке из Питтсбурга, некоем Уильяме Келли, который работал на чугунолитейном заводе в Эддивилле. Келли заявил, что нашел быстрый и эффективный способ удаления кремния, фосфора и прочих примесей из расплава чугуна путем продувки через него воздуха, в результате чего резко снижалось содержание в чугуне углерода. После такой «пневматической выплавки» получалась вполне приемлемая малоуглеродистая сталь, уверял металлург.

Осаждаемый кредиторами и подвергаясь насмешкам конкурентов, которые называли его изобретение «варкой воздуха», Келли забрался куда-то в глушь и продолжал работать над усовершенствованием своего конвертера, главной составляющей всего процесса. Джордж написал ему, попросив разрешения приехать в Эддивилл и осмотреть конвертер. Он также написал, что, если ему понравится то, что увидит, он готов финансировать работу Келли в обмен на партнерство.

Когда Джордж прочитал ответ, лицо его вытянулось. Келли готов был принять деньги, чтобы продолжить работу, но не хотел никому показывать свое изобретение, пока не добьется нужных результатов и не подаст заявку на патент. Опасения этого человека можно было понять – среди производителей железа наверняка нашлись бы желающие узнать подробности столь перспективного процесса и присвоить его, если он не будет защищен патентом. Но хотя Джордж все это понимал, ответ Келли все равно расстроил его, и когда он вышел на главную террасу, чтобы встретиться с братом, этот вопрос по-прежнему занимал его мысли.