Благодаря «Левиафану» расположенная на Темзе верфь «Миллуолл» стала главным в Европе аттракционом для туристов. Маленький болотистый островок Дог-Айленд, где развернулось строительство, быстро оброс кофейными палатками и сувенирными лавочками, сооруженными из брезента и дешевых досок. Чего только здесь не продавали – и миниатюрные модели готового корабля, и литографии, и детские азбуки «Левиафан». Но в то утро торговля не шла – из-за плохой погоды, да и в рабочий день покупателей не было.

Двойной корпус корабля в пятьдесят четыре фута высотой вырисовывался на фоне серого неба. Клепаные борта внутреннего и внешнего корпусов были очень прочными и разделялись почти тремя футами воздуха. Это делало судно практически непотопляемым, потому что в случае повреждения внешнего корпуса оставался еще внутренний. По проекту у судна должно было быть шесть мачт, пять труб и два комплекта двигателей – один для гребных колес, другой для гребного винта.

– Мы надеемся спустить его на воду через год, при условии что я смогу закончить чертежи для стапеля и вновь разжечь дух сотрудничества в мистере Расселе. Теперь уже очевидно, что его первоначальная оценка стоимости корпуса и гребных двигателей была весьма приблизительной и безответственной.

Брюнель пожевал незажженную сигару. Несмотря на явное разочарование в деловом партнере, воодушевления он не потерял, и взгляд, которым инженер окидывал внушительный киль будущего корабля, был полон гордости. Используя сигару как указку, Брюнель показал на внешний корпус, уже обшитый листами железа в дюйм толщиной.

– Мой великий малыш потребует тридцать тысяч таких листов, прежде чем будет завершен полностью. И три миллиона заклепок.

Купер снял старую касторовую шляпу, чтобы получше рассмотреть железную громадину, возвышающуюся над ними. В лицо ему ударили капли дождя.

– Я хочу построить нечто похожее, только поменьше, в Чарльстоне, – сказал он. – Копию «Великобритании» я ведь уже делал…

– Очень красиво, я видел чертежи. Но уверен, что насчет нового судна вы не всерьез. Купер, я всегда считал вас человеком умным и рассудительным. Наверняка вы цените покой и не захотите принести в жертву своих друзей, семью и состояние ради такой авантюры.

– Я понимаю, риск, конечно, есть, и немалый. Но я чувствую, что нам просто необходимо двигаться вперед. Этот корабль нужен не для того, чтобы потешить мое самолюбие. Мне кажется, он сможет помочь всему Югу, особенно теперь, когда южные штаты так в этом нуждаются.

– Да, мне известно о растущей изоляции южных штатов в торговле и в политике, – кивнул Брюнель. – Движение противников рабства в этой стране весьма активно, знаете ли. Что ж, если ваши намерения действительно серьезны, я покажу вам мои чертежи и расчеты, поделюсь всем, что знаю. Думаю, мне нет нужды говорить вам, что многие считают мой проект сомнительным. Мое творение – первый корабль в истории, который строится без ребер жесткости. Говорят, что он выгнется в середине, развалится на части…

– Я скорее соглашусь с вашим мнением, чем с критиками.

Инженер улыбнулся и принялся с пылом описывать конструкцию огромного четырехцилиндрового двигателя для гребного винта, который он заказал в компании Джеймса Ватта.

– Вал гребного колеса будет весить сорок тонн. Это самая крупная кованая деталь, которую когда-либо делали…

Он говорил со все большим вдохновением, пока они шли под моросящим дождем.

На пустых сувенирных палатках сидели стаи ворон. Плохо закрепленные куски брезента хлопали на ветру. Рабочие верфи приветствовали Брюнеля со строительных лесов, но он почти не замечал этого, с каждой минутой говоря все увлеченнее и так быстро, что Купер едва успевал делать заметки в блокноте.

* * *

На маленькое скромное кладбище в Биконсфилде Купер привез всю семью. Дети не понимали, почему возле могилы какого-то Бёрка папа вдруг остановился и молча склонил голову. Но даже четырехлетняя Мари-Луиза безотчетно догадывалась, что это место имеет для него особое значение.

Разумеется, гораздо больше детей заинтересовал туннель под Темзой, монументальный проект, осуществление которого заняло девятнадцать лет. Брюнель закончил его уже после смерти своего отца, который и выполнял изначально все инженерные расчеты. Брюнель уже показывал Мэйнам модель своего знаменитого «стального червя» – первого в истории проходческого щита. Это была сложнейшая конструкция, сооруженная из чугуна и дерева и состоящая из двенадцати независимых секций, в которых могли работать одновременно тридцать шесть человек с кирками и молотами, раз за разом выбирая грунт со дна реки.

В пешеходный туннель они вошли со стороны Уоппинга. Это было холодное, зловещее место, и Юдифь не могла отвести взгляда от множества бездомных, сидевших или спавших вдоль стен. Но Купер, одной рукой прижимая к себе Мари-Луизу, а другой держа ладонь Джуды, видел лишь невероятную грандиозность этого сооружения.

– Если свободные люди могут делать такое, за каким чертом нужно вообще держать рабов? – прошептал он с сияющими глазами.

Посмотрев на мужа, Юдифь невольно вздрогнула. У него было такое вдохновенное лицо, словно он только что увидел Бога. Она сжала его правую руку, в которой он держал дочь, и едва не заплакала от щемящей любви к этому удивительному человеку.

На следующий день Купер и Брюнель собирались приступить к приблизительным подсчетам стоимости «Левиафана». Но Купер неожиданно отменил встречу, чтобы срочно заняться другим неотложным делом, на этот раз для Джорджа Хазарда.

* * *

Все началось с заголовка в «Мейл».

Статья была недельной давности. Газету они подобрали на вокзальной скамейке, чтобы завернуть в нее огрызки яблок, которые дети ели на обратном пути из Биконсфилда. Позже и огрызки, и газету Купер увидел в коридоре их гостиничного номера и собрался уже выбросить, как вдруг заметил крупные буквы заголовка: «БЕССЕМЕР НАМЕРЕН ПОЛУЧИТЬ ПАТЕНТ В АМЕРИКЕ».

Как человек, живо интересующийся изобретениями и изобретателями, Купер сразу узнал это имя. Именно Генри Бессемер придумал более совершенный способ получения литой стали для гладкоствольных пушек, и это новшество, внедренное при помощи и поддержке французского императора Наполеона III, весьма пригодилось во время Крымской войны.

Но что он хотел запатентовать в Америке? Ответ дали два коротких абзаца.

– Боже правый! Не может быть! – воскликнул Купер с интонацией, уже немного напоминавшей британскую.

Из гостиной вышла Юдифь:

– Что-то не так?

– Как раз наоборот! Вот, взгляни. Этот Бессемер заявляет, что нашел быстрый способ превращения чугуна в сталь и хочет получить американский патент. Интересно, знает ли Джордж? Я должен срочно все выяснить для него.

Так он и поступил, отменив для этого назначенную встречу. Для начала Купер занялся изучением старых газет, выискивая в них любые упоминания об открытии Бессемера. Кроме того, он написал изобретателю несколько писем с просьбой о встрече, но ответа ни на одно не получил.