круто изменил тему: «Сейчас я хочу сказать, товарищи, самое главное, о чем мне хотелось бы вам доложить. Речь идет об улучшении нашей работы на всех участках и о повышении ответственности лично нас, руководителей, за порученное дело.

Это касается не только меня — Андропова, но и Громыко, Устинова, все мы лично ответственны за положение дел на тех участках, которыми руководим.

Товарищу Тихонову нужно держать крепко в своих руках вопрос с продовольствием. Это очень важный вопрос.

Товарищу Горбачеву меньше ссылаться на погоду, а организовать борьбу за урожай, мобилизовать людей на то, чтобы они не говорили о засухе и не ссылались на плохую погоду, а больше работали для того, чтобы использовать каждый погожий день, каждую минуту для получения большего количества продуктов, использовать все, что мы можем сделать для увеличения сбора зерна, да и других продуктов растениеводства и животноводства.

У товарища Алиева важное дело — это улучшение работы транспорта. Товарищу Капитонову надо налечь на производство товаров народного потребления, делать в этом отношении нужно больше.

Товарищу Демичеву нужно строже относиться к репертуарам театров, уж очень много у нас недостатков в этом деле, да и другие вопросы развития культуры тоже требуют большого внимания. С вас, Петр Нилович, в этом отношении большой спрос.

Я не буду говорить о других товарищах, все они знают свои участки, свои задачи. Мне думается, что нужно будет собрать всех своих подопечных и рассказать им о тех задачах...»"0

В этой большой цитате хотелось бы обратить внимание на следующее: Андропов распределял приоритеты в Политбюро. Андропов, Устинов и Громыко упоминались здесь, что называется, всуе, для того чтобы продемонстрировать атмосферу всеобщей требовательности. Интересны другие замечания Андропова. Тихонову, Председателю Совета Министров СССР, адресуется требование «держать крепко вопрос с продовольствием». Но продовольствие — это прежде всего сфера секретаря по сельскому хозяйству Горбачева. Замечания в его адрес носят саркастический характер: «Меньше ссылаться на погоду, а организовать борьбу за урожай, мобилизовать людей на то, чтобы они не говорили о засухе и не ссылались на плохую погоду, а больше работали...» Количество замечаний, которое получил Горбачев, было сопоставимо только с критикой в адрес Демичева, «курировавшего» в ЦК культуру. «Либерал» Андропов, как его изображали да и теперь нередко пытаются изображать, требовал от Демичева «строже относиться к репертуарам театров», напоминал, что «уж очень много у нас недостатков в этом деле».

На том же заседании Андропов поставил и другой вопрос: «О строительстве дач для руководящих работников».

Дачное строительство было притчей во языцех. Власти добивались абсолютной унификации домов, которые строились на садовых участках. С усердием, достойным лучшего применения, пресса, комитеты народного контроля, парткомы, все, кому не лень, добивались, чтобы тщательно выдерживались нормы строительства этих домиков: площадь такого дома могла быть не более 25 кв. м, веранда вокруг него — не более 10 кв. м, высота потолка — не более 2,5 м. Нельзя было поставить в саду баньку, но можно — крольчатник31 За стремлением к унификации просматривалось желание не допустить проявлений частной собственности, отступлений от навязанного государством «всеобщего равенства». Но дело шло плохо. Человеческая природа плохо подходила под стандарт. Доходило до курьезов: Московскому городскому комитету народного контроля выстроили в Истринском районе, у деревни Холщевики, домики в коллективном саду. Строили, понятно, в строгом соответствии с нормами. Но нашелся же человек и в этой организации, который умудрился выкопать под домом двухметровый подвал! Пришлось ему давать объяснения и закопать-таки это нестандартное сооружение.

В то же время партийная и государственная элита имела вполне приличные казенные дачи, расположенные в самых живописных местах Подмосковья. Другое дело, что была должность — была и дача. Сняли с должности — освободи и дачу. Это была общая практика. Практика, кстати, не лишенная политического смысла: каждый чиновник должен быть привязан к службе. Без нее он никто32.

Закономерно, что Андропов не мог обойти вопрос о нарушителях этого общего принципа. «Мне хотелось бы спросить у вас, товарищи, будем ли обрастать дачами?— обратился Андропов к своим коллегам по Политбюро.— У меня есть данные, что, например, Б... построил себе дачу (120 кв. м) и продал ее теперь Т... за 32 тыс. рублей. Одновременно сын и дочь Б... получили участки и, видимо, тоже собираются с помощью папы строить себе дачи. Это, товарищи, непорядок и, с моей точки зрения, злоупотребление служебным положением».

В ходе обсуждения наметились два подхода. «Молодые» члены Политбюро настаивали на том, чтобы «не обрастать». Алиев говорил, что «надо вообще запретить строительство дач руководящим работникам». Воротников сетовал, что порядок строительства дач для академиков, установленный Советом Министров СССР, «систематически нарушается. Не соблюдаются размеры в строительстве дач, нет принципиального и жесткого подхода к этому делу. На Николиной горе под Москвой некоторые ученые и деятели искусства построили целые дворцы, и все это за счет фондируемых материалов, за счет растаскивания государственных средств».

«Старики» были осторожнее. Они напоминали, что вообще-то есть нормы, разрешающие строить с согласия Совета Министров. «У нас дачи под Москвой строятся с согласия £овета Министров СССР и разрешения Моссовета» (Тихонов). «В целом есть разрешение строить кооперативные дачи» (Гришин). Им подыграл Романов, в недавнем прошлом первый секретарь Ленинградского обкома: «Мы под Ленинградом разрешили строительство дач академикам и другим крупным ученым, а остальные руководящие работники получают дачи в аренду на пять лет с продлением этого срока в случае необходимости Ленинградским горисполкомом. Кроме того, дачи на кооперативных началах строят некоторые заводы и другие хозяйственные организации».

Андропов нажимал: «Нет, товарищи, я считаю, что надо начинать с себя... Вопрос ставится в принципе, надо ли нам обрастать дачами?»

В этот момент, когда мнение Генсека, казалось, определилось, «в бой» пошел Горбачев: «Я так понимаю, что речь идет о руководящих работниках ЦК партии, правительства и т. д. Строительство дач сейчас приняло ажиотажный характер по всей стране. Здесь наблюдается масса безобразий. На мой взгляд, следовало бы поручить КПК (Комитету партийного контроля.— Авт.) при ЦК КПСС изучить этот вопрос заново».

Но Горбачев ошибся. «Нет,— возразил ему Юрий Владимирович Андропов,— ситуацию, сложившуюся в прошлом, теперь ковырять не надо, и КПК давать поручение не следует. Я веду речь о членах Политбюро, секретарях ЦК, членах правительства, министрах».

Тогда всем стало ясно. Долгих: «В этом вопросе надо разобраться в целом»; Зимянин: «Нужно поручить правительству, так сказать, кодифицировать все установленные правила и навести здесь порядок».

«С этим, пожалуй, можно согласиться,— подвел итоги своей провокации Андропов.— Давайте запишем так. Во-первых, отметить, что в строительстве дач руководящими работниками