сделал с нашей экономикой! Мне самому довелось работать в совнархозе.

Горбачев. А с партией, разделив ее на промышленные и сельские партийные организации!..

Черненко. Что касается письма Шелепина, то он, в конце концов, просит для себя обеспечения на уровне бывших членов Политбюро.

Устинов. На мой взгляд, с него вполне достаточно того, что получил при уходе на пенсию. Зря он ставит такой вопрос.

Черненко. Я думаю, что по всем этим вопросам мы пока ограничимся обменом мнениями. Но как вы сами понимаете, к ним еще придется вернуться»36

Обсуждение в полном смысле продемонстрировало пресловутое единство членов Политбюро. Однако и здесь выделялись лидеры. Таким лидером стал Устинов, как он сам говорил, «насмерть» отстаивавший свое резко негативное отношение к Хрущеву, ответственному за «вопиющие безобразия» по отношению к Сталину.

Нет, для членов Политбюро не Сталин был отрицательным героем советской истории. «Ни один враг не принес столько бед, сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства»,— утверждал Устинов, и с ним были согласны и Громыко, и Горбачев.

Заметно и то, как Горбачев подыгрывал Устинову, как и другим престарелым членам Политбюро. Так и читалось за этим: «Я свой, я думаю так же, как и вы».

Важное значение для укрепления перемен, начавшихся с приходом Андропова, имело проведение кампании отчетов при выборах во всех партийных организациях страны. Центральный Комитет по предложению Ю. В. Андропова в августе 1983 г. принял решение о проведении осенью и зимой отчетов и выборов в первичных, районных, городских, окружных, областных и краевых парторганизациях. Там содержалось важное требование: «Не могут быть терпимы факты, когда собрания проходят по подготовленному сценарию, без заинтересованного, откровенного обсуждения, когда выступления участников заранее редактируются, а инициатива и критика приглушаются»37. Это решение было принято практически одновременно с утверждением совместного постановления Совета Министров СССР и ВЦСПС «О дополнительных мерах по укреплению трудовой дисциплины»38

В этом документе были подвергнуты резкой критике министерства и их аппарат. Постановление обвиняло их в том, что они не создают необходимых организационных и экономических условий «для нормальной высокопроизводительной работы», что и сам аппарат министерств «не показывает примеры организованности», что и администрация, и партийные и профсоюзные органы смирились с низкой дисциплиной, скрывают факты бесхозяйственности.

Постановление требовало усилить контроль за рабочим временем, предусматривало многочисленные способы наказаний за прогулы. Так, опоздавшему на работу на три часа и больше записывался прогул; прогульщиков и пьяниц разрешалось переводить на нижеоплачиваемую работу сроком до трех месяцев; их отпуск сокращался на число дней прогула. Содержалась и многозначительная запись — привлекать прогульщиков к ответственности «в соответствии с законодательством». Но доставалось не только прогульщикам. Запрещалось допускать «необоснованные завышения материального поощрения с целью переманивания работников с других предприятий».

Не забыли и начальников: если в подведомственных им коллективах была отмечена низкая дисциплина, то их полагалось освобождать от занимаемой должности.

Сочетание официального повышения требовательности к руководителям и проведения отчетно-выборной кампании создавало качественно новую ситуацию для руководителей всех рангов. Заметим важное, хотя и недооцениваемое обстоятельство: абсолютное большинство руководителей всех рангов по положению входили в состав выборных партийных органов — от партбюро и парткомов до обкомов и ЦК. И призывы к повышению требовательности создавали совершенно иную, в корне отличавшуюся от брежневской, атмосферу назначения на партийные должности и связанные с ними посты в государственном и хозяйственном аппарате. Знаменитая «стабильность кадров» стала уходить в прошлое, как и уверенность в безнаказанности, сформировавшаяся во времена Л. И. Брежнева.

Экономическое положение в стране продолжало вызывать тревогу. Проводимая под руководством Андропова борьба за повышение исполнительской дисциплины способствовала заметному увеличению объема и эффективности производства39 Однако угроза кризиса сохранялась. 15 августа 1983 г. на встрече с ветеранами партии Андропов, указав на проблемы в экономике, призвал: «Теперь надо наверстывать упущенное. Это, помимо всего прочего, потребует изменений в планировании, в хозяйственном механизме»40

Признание необходимости пересмотра прежнего хозяйственного механизма выразилось в примечательной передовой статье, опубликованной в «Правде» 10 июля 1983 г., в поддержку личного подсобного хозяйства. Статья была явно неслучайной. Личное подсобное хозяйство со времен Хрущева в разной степени подвергалось критике. В нем видели пережиток прошлого, воплощение частнособственнических настроений. В этой статье все было не так. В ней отмечалась важная роль подсобных хозяйств не только в экономике семей, но и в воспитании детей, в формировании трудовых навыков. Передовая статья в «Правде» по этой теме, несомненно, учитывала позицию секретаря ЦК по сельскому хозяйству М. С. Горбачева.

28 августа было опубликовано постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве»41. Любопытно, что в этом документе наряду с требованиями внедрения в промышленность более совершенных технологий содержались чисто административные способы решений. Так, предполагалось начиная с 1984 г. аттестовы- вать все товары по двум категориям — высшей и первой. Те товары, которые не будут аттестованы, должны быть в двухлетний срок сняты с производства. На новые товары высокого качества разрешалось делать надбавку в 30%; выпускавшиеся устаревшие товары низкого качества должны были продаваться на 30% дешевле. Важно отметить, что функции контроля (что — первой категории, что — высшей и что — низшей) возлаг ались на государственный орган, а не на реальный спрос.

Трагедия южнокорейского «Боинга»

1 сентября 1983 г. шло очередное заседание Политбюро. На нем планировалось обсудить рутинные вопросы — о созыве в ноябре 1983 г. очередного пленума, о производстве самоходных колесных шасси и цветных телевизоров, о торговле с Египтом и помощи Афганистану...42 Единственное, что, возможно, могло сделать это заседание историческим, было состояние здоровья Андропова. Болезнь сделала это заседание Политбюро последним, на котором он присутствовал43 Однако случилось неожиданное.

Главной новостью для' Политбюро стало то, что сбитый ночью американский самолет-разведчик оказался на самом деле пассажирским южнокорейским самолетом. Информация об этом пришла в Москву утром 1 сентября 1983 г., когда поступил запрос заместителя государственного секретаря США Р. Бэрта о пропаже в районе Сахалина южнокорейского самолета с 269 пассажирами на борту, следовавшего из Нью-Йорка в Сеул с посадкой на Аляске. В то же время в Генеральном штабе Вооруженных Сил СССР были уверены, что ранним утром 1 сентября над Сахалином был сбит американский самолет-разведчик Р-135, и известие о гибели пассажирского лайнера было полной неожиданностью.

На совещании в Генеральном штабе заявили, что войска ПВО были убеждены, что сбит американский разведывательный самолет Р-135. Самолеты этого типа