За свою жизнь Котобуки видел много страшного, и мерзкие шрамы повидал тем более. Что уж там, у самого была парочка таких, о которых он бы не распространялся, но то были следы бурной боевой молодости, о которой сейчас он вспоминал с тоской и теплотой. Но до сих пор подобные зрелища вызывали в нем содрогание, тем более сейчас, когда он уже успел повидать жизнь и понять ее ценность.

— Хм-м-м, значит, как я и думал, — Шинсей наклонился ближе, после чего добавил сухим тоном, указывая на заметный след на запястье: — Из-за применения наркотика рана никак нормально не заживала. Скорее всего в месте, где она жила раньше, все держалось под контролем, в рамках… устраивавших все стороны, но… Ты сказал, что встретил ее на улице, да? Голодную и полуживую. Отсутствие должного ухода и все такое же применение наркотиков привело к воспалению. Хорошо, что ты позвал меня. Рана начала гноиться, отсюда и лихорадка.

— Думал?

— Мне была интересна реакция на твои прикосновения. Считай небольшим экспериментом.

Дальнейшее он пояснять не стал, но в голове Котобуки пробудились смутные сомнения, которые он решил оставить при себе.

Рассеянно причмокнув, он тряхнул головой и поднял взгляд на Котобуки, и тому очень не понравились холодные нотки в чужих глазах. Шинсей мог быть придирчивой, как он хорошо знал из их длительного знакомства, и выслушивать сейчас очередную лекцию о том, что что-то было сделано не так не было никакого желания. Тем более Котобуки смутно подозревал, в чем именно заключалась его вина.

Впрочем, вопреки ожиданиям, тот произнес лишь одну фразу:

— Ты загружаешь ее тяжелой работой?

— Нет конечно же, — зло проворчал Котобуки. Ах если бы только! — Она, конечно, нихера об этом не сказала, но, когда она чуть не вырубилась при переносе ящиков, я запретил ей делать что-то такое. Пусть лучше сидит с мелкими деталями ковыряется. Мне спокойней, да и способная она в этом.

— Но явно виновато нечто схожее. Точнее, — невесело улыбнулся Шинсей, — оно стало закономерным итогом. Это все равно случилось бы, рано или поздно. Как я думаю. Не знаю, на какой наркоте она сидела, но по организму оно ударило невероятно.

Но Шинсей не договорил — Котобуки внезапно накрыло озарение причины этого гадкого недуга.

Ну конечно! Как он сразу не догадался! Совсем уже из ума выжил на старости лет, тогда ведь Неги намеренно сделал оговорку, что он лишь слегка задел Хараду кулаком в драке и даже не попал, видимо, это и было…

— К нам приходили ребята из корпорации зла и пытались вытрясти из меня информацию о нашем… Назовем его планом заработка, — его смерили таким многозначительным взглядом, что Котобуки тут же начал оправдываться: — Не смотри на меня так. Эту дуру никто лезть не просил. Она сама выпрыгнула из темноты и раздала пиздов, за что и получила прямо в живот кулаком. Ну, кажется.

— Тогда все понятно… Как же так, Котобуки! Следить надо, следить!

Они синхронно обернулись назад, когда раздалось хныканье:

— Не надо, только не опять, не снова…

Громко заскулив, девчонка свернулась в клубок и закрыла голову руками.

Это было странное зрелище — Котобуки никогда не видел ее… такой. Что-то не поддающееся описанию. Они часто ругались, даже за месяц всего лишь, Харада постоянно огрызалась, в целом оставляла о себе мнение весьма своевольной и нетерпеливой идиотки со взрывным истеричным характером, и Котобуки привык думать о ней пусть как и о любительнице брешить, но хотя бы морально сильной любительнице брешить — все же, даже со своей болезненной внешностью, она продолжала вести себя так, словно ей все были должны, но по абсолютно иным причинам. А то, что происходило сейчас, под эти заданные рамки не подходило никоим образом.

Это ему не понравилось. Работник, тем более хороший, должен был находиться в добром здравии, как моральном, так и физическом, а тут не было ни первого, ни второго. И что бы там не скрывалось за крепко приставшей маской агрессии и выпендрежа, сейчас оно все же смогло прорваться и вырвалось наружу. И Котобуки не мог понять, было ли ему жаль девчонку, или же он просто чувствовал банальную растерянность от того, что ему приходилось наблюдать за чем-то подобным.

— Лишнее подтверждение, — обронил Шинсей.

— Чему?..

— Кто-то ею воспользовался. Шрам — неудачное рождение ребенка. Вот и все.

Вот и все.

— Ладно, сейчас мы решим эту проблему.

Когда он вынул что-то из сумки и протянул руку к пациентке, девчонка резко распахнула глаза и завизжала диким голосом:

— Не трогай меня!

Это был первый раз, когда она выглядела так.

Котобуки почувствовал, как кровь у него отлила от лица в ту секунду, как Харада бросилась вперед на Шинсея. Он, конечно, видел похожее, но в сравнении с этим все было до безумия мило и безобидно — лишь пинки и попытки цапнуть.

Не обладай тот хорошей реакцией, то, возможно, отделался бы не только расцарапанной рукой; но он с легкостью уклонился от этого беспорядочного выпада и схватил ту за запястье, разворачивая спиной к себе. Держал крепко. И пока та брыкалась, рычала и булькала, Шинсей поднял усталый взгляд на Котобуки и сухо обронил:

— Заранее извиняюсь.

И шлепнул ту по шее. Глаза у Харады закатились, и она обмякла в руках у Шинсея, а Котобуки сумел лишь широко распахнуть глаза от шока.

— Неплохо, — чуть подумав, пробормотал он. — Надо запомнить, на случай… Очередного приступа.

— Только на самый крайний случай. Никакого насилия!

Шинсей провертел в руке таблетницу и, немедля, вытащила пару пилюль. Зажав нос жертве своей экстремальной медицины, заставив девчонку раскрыть рот в попытке вдохнуть, он пропихнул таблетки внутрь, после чего резко захлопнул рот и придержал его, не дав выплюнуть лекарство.

Затем, выдохнул и поднялся.

Оторвав листок с записанными инструкциями, он передал его в руки Котобуки, и, стоило тому аккуратно сложить его и убрать в карман, проговорил ровным тоном:

— Это — успокоительное. Двенадцать часов сна и столько же заторможенности после. Советую тебе расспросить свою подопечную о том, что с ней произошло, потому как предотвратить… некоторые вещи будет гораздо проще. Избежать ненужных жестов, обращений. Психологические травмы так просто не лечатся, а я лишь спец по «мясу», если можно так выразиться. И привяжи ее руки к кровати, что ли. Иначе она себе опять горло раздерет, я-то приеду, конечно, но так будет проще.

— Я тебе что, психолог? — ощерился Котобуки.

В ответ Шинсей лишь закатил глаза с таким недовольным лицом, что даже