— Ты — самый хитрожопый торгаш, о котором я только слышал. Поверь, уж ты-то найдешь способ разобраться с этим всем силой слов.

Затем, он вытащил несколько инструментов. Почистил рану, сделал что-то еще, что Котобуки понять был уже не в состоянии — если он был приверженцем технобреда, то у Шинсея были свои заморочки. Оставил еще больше инструкций и плотно перебинтовал рану, также освежив те, до которых сумел добраться сам Котобуки до активной стадии бреда.

Попрощавшись, удалился прочь.

Котобуки проводил его до порога и вернулся наверх…

Сев на краешек кровати, он тяжело выдохнул.

Он был человеком простым — привык беспокоиться лишь о себе. Семья давно распалась, с ними он никак не контактировал, окончательно свыкся с привычкой жить в одиночестве. Это было легко, не требовало никаких усилий. Никто не мог шантажировать его, вот она, свобода! Но теперь на его голову свалилось это чудо, глупая девчонка, пострадавшая в одной из корпоративных разборок, и Котобуки понимал, что впервые не знал, что ему делать.

Беспокоиться? Махнуть рукой? Все же, девица не была ребенком; следовательно, у Котобуки не было никаких причин волноваться за нее и ворковать, словно заботливой матушке. Но он был обязан этой идиотке — своими руками та сумела создать то, на что обратили внимательный взор ока «Хорин». А их ищейки так просто в гости не наведывались, значит, где-то наверху уже прочуяли о них двоих. Испугались. Да и с кулаками бросилась почти не помедлив, вот уж нашлась героиня.

Котобуки привык к одиночеству, но обретенное сокровище терять не намеревался.

Скосив взгляд в сторону, он снисходительно усмехнулся, видя, как жмурится во сне девчонка. Когда она не брыкалась и не истерила, не улыбалась мерзкой лисьей улыбкой, то выглядела намного лучше. Красиво даже. С эстетической точки зрения. А все эти ужимки, дикие повадки… Все это жутко напоминало Котобуки о сыне.

Рука непроизвольно сжалась в кулак.

Поправив сползшее с чужого плеча одеяло, Котобуки неспешно поднялся на ноги и направился к выходу. Харада крепко спала — во всяком случае, об этом говорило ее спокойное ровное дыхание, и, если верить словам Шинсея, не проснется еще долгое время.

Ну и хорошо.

Глава 29. На обочине жизни

Первым, что ощутил Ямато, когда открыл глаза — страшную вонь.

Даже не свет… именно она заполонила все сознание.

Он знал этот запах. Хорошо запомнил с того момента, как Тайтэн попытался записать ему в голову искин с душой родной дочери. Свалка, «Нэнокуни». Проклятое место, где умирали надежды и мечты, кого бы то ни было. Но почему опять? Он же ушел отсюда… Нет, не он, Цубаки его уволокла… Зажмурившись, он с трудом перевернулся на бок и застонал, ощутив вдруг все синяки и раны по всему телу. Что вообще..?

Голова отдалась такой резкой болью, что он свернулся в калачик и постарался не двигаться. Каждое неосторожное движение отдавалось так, словно кто-то заносил над его головой молот и резко опускал его вниз. Отвратительно. Вроде, после того, как Отора взломал ему голову, он ощущал себя точно так же, и, значит, впереди его ждет очередной период жизни без воспоминаний…

… но нет.

Стоп.

Он все отлично помнил.

Точнее… до момента, как Цубаки протянула к нему руку.

Было ли что-то потом? Или же все это было воспаленной фантазией разума, затронутого рукой искина? Он попытался обратиться к памяти, к тому, что видел: ведь должно же было что-то остаться в омуте памяти, не могло все просто взять и раствориться, однако ничего толкового на ум не приходило, как и то, почему из носа у него хлестала кровь и тот болел так, словно его сломали. Или не «словно»… Не открывая глаз, он медленно протянул руку к лицу. Черт, нет, действительно сломан. Надо бы обратиться к Шинсею, опять, если он не хочет, чтобы его лицо стало еще ужасней. Со всеми этими шрамами он начинал походить на чей-то кошмар, вызванный словом «шиноби».

Если Юкико увидит его таким, то точно расстроится.

И дело даже не в братосестринсках чувствах.

Он улыбнулся, с трудом раскрывая глаза. Кто бы мог подумать, что его самой большой проблемой до недавнего времени будет заставить себя вернуться домой и извиниться перед сестрой. Чертов Тайтэн окончательно спутал все планы. Ему не стоило ехать с Ишикавой, надо было добираться на метро, самому. Тогда «Хорин» бы его вряд ли настигли. Или, нет. Может, вломились бы домой. Вдруг Тайтэн сделал бы нечто ужасное с Юкико… как поступил с Харадой…

Распахнув глаза, он уставился в потолок.

Как и думал. Окраины свалки. Не как тогда, гораздо ближе к цивилизации. Даже отсюда было видно далекие здания, значит, его если и оттащили сюда, то так, чтобы он сам сумел добраться. Но кто это был?.. Голова так болела, что даже сесть было тяжело, и некоторое время он лежал смирно, пытаясь не слишком глубоко вдыхать. Но ноющие мышцы, все тело… Черт, что же там было?.. Цубаки решила в его поучаствовать в невероятно сочной драке и проиграла? Хотя, нет. О-о-о, нет, он помнил ее гнев, чувствовал исток эмоций… Первым она наверняка разделалась с Ханзе, а потом отправилась в свое родное лоно, в колыбель.

В «Хорин».

Последующие события промелькнули в его голове так резко и смазано, что он вздрогнул от неожиданности, настолько резко все воспроизвелось: проникновение в комплекс, подсоединение к «Химико», полный контроль над арсеналом. Убитые люди, чужие голоса в голове — отголоски некогда работавших с системой Аи, Цубаки и Харады. Создание более простой версии «Химико», не требующей прямого подключения к системе. Ханзе, выдирающий провода…

Его взгляд прямо в кадр, помехи на секунду, и вместо них — длинноволосая женщина с таким же опасным холодным взглядом.

Хорин Аи.

Словно на промотке.

Кадр за кадром.

Все это так ярко отпечаталось на сетчатке, что, не выдержав, Ямато схватился за рот, чувствуя, что его начало тошнить. Пока он выплевывал из себя кровь и остатки былого обеда, сверху неторопливо пролетел мусорный аэрокар, светящийся на боку рекламой корпорации «Номура Холдингз». Что-то гудело на фоне, и некоторое время после приступа он пролежал неподвижно, стараясь понять, что ему, черт подери, предпринять дальше.

Цубаки… использовала его тело, получается? Как марионетку?

Опустив взгляд вниз, Ямато критично осмотрел себя. Мятый грязный пиджак, прямо настоящая звезда корпорации. С такими-то шрамами. На лице невольно выросла ухмылка. Получается, он вышел против кого-то, кто разделил их с Цубаки,