Зачем они здесь? С какой стати?

Но в глубине души она отлично знала, зачем. Когда самолет найдут и привезут тела… Ей хотелось, чтобы рядом с Полем был кто-то, кому он небезразличен… Какая глупость… Ведь он-то этого не узнает… Но Линда чувствовала, что рассуждает справедливо.

Она не находила места. Заснуть не удастся. Сказывались напряжение и горе.

Черт подери! Ей безразлично, что подумает Коди. Пусть принимает ее такой или отвергнет совсем.

Линда вскочила с кровати и подошла к двери в номер Коди. Открыла замок со своей стороны и громко постучала.

– Коди, эй, Коди! Ты слышишь?

Через несколько минут он открыл дверь со своей стороны, обмотанный полотенцем.

– Я собирался принять ванну, – объяснил Коди. – Что ты хотела?

– Почему бы нам не помыться вместе? Я сыта одиночеством по горло…

До поздней ночи Джордж оставался у Карлоса и пил с ним бренди. Ему не хотелось возвращаться. Не хотелось оставаться одному и признать те факты, которые невозможно отвергнуть. Джордж боялся все рассказать Эвите, и решил, что воздержится, пока самолет не найдут.

Уже светало, когда он вернулся домой. Он сначала пошел в кабинет и остановился у письменного стола, рассматривая различные фотографии Кристины, стоящие в рамках. Они иллюстрировали ее короткую жизнь. Вот она – новорожденная, потом с огромными глазами в четыре года, на пони – в десять лет, в двенадцать – читает книгу, и цветной снимок – в пятнадцать. Последних фотографий у Джорджа не было. Она внезапно застеснялась и не хотела фотографироваться.

Джордж устало пошел наверх. Горе валило с ног, но вставать надо рано – может быть, он полетит на одном из поисковых самолетов.

Эвита спала в темной спальне. Он даже не взглянул на жену, просто сбросил одежду и пошел в ванную. Сначала Джордж не заметил пустые бутылочки из-под таблеток. Потом увидел их и принялся с любопытством разглядывать. Кажется, это прописывали ему… Он прочитал этикетку: «Джордж Марако – снотворное». Странно… Он давно их не принимал… Он поднял вторую бутылочку. «Эвита Марако – успокоительные».

Какое-то мгновение Джордж не двигался, но постепенно его сознание стало проясняться.

Снотворные… успокоительные… пустые бутылки…

Он кинулся в спальню.

Эвита спокойно лежала. Даже слишком спокойно. Он взял ее руку. Она оказалась очень холодной. Пощупал пульс, но его не было. Эвита давно умерла.

Карлос заплатил Талии, и она сдержала обещание. Через несколько часов копия из двух страниц появилась на его письменном столе.

Поисковые самолеты немедленно поднялись в воздух. Два дня они летали но намеченному маршруту, но ничего не заметили. Это было неудивительно, так как самолет Эла Кинга летел над джунглями Амазонки и разглядеть его из-за густой растительности было невозможно. Даже если бы обломки нашлись, то там бы не оказалось живых людей. Надежды на это не было.

В понедельник поиски отменили. Эл Кинг и его самолет исчезли десять дней назад.

Карлос Батиста созвал пресс-конференцию и обнародовал факты о таинственной женщине и той организации, которую она представляла.

– Учитывая эту информацию, можно предположить, что самолет сеньора Кинга потерпел катастрофу, в результате которой все пассажиры и экипаж погибли. Продолжать дальнейшие поиски бесполезно. Именно поэтому мы официально заявляем о смерти Эла Кинга.

Линда и Коди вернулись в Лос-Анджелес в тот же день. В Нью-Йорке Мелани Кинг, которая вскоре собиралась стать миссис Менни Шорто, вновь выступила по телевидению.

– Я глубоко опечалена новостями, – сказала она. – Мы с Менни будем молиться о них.

А вечером Менни и Мелани давали прием, на котором вдова Киша весело признавалась почти всем присутствующим:

– Теперь мы можем сразу пожениться. Не нужно даже заниматься проклятым разводом.

В Лос-Анджелесе Ли Марголис подписал контракт с блондинкой, бывшей чемпионкой по теннису, на главную роль в «Женщине для мужчин». Он также принял раскаявшуюся Дорис обратно и объявил, что планирует снять ее в новом фильме о лесбиянках.

В Нью-Йорке Аарон Мак объявил о помолвке с шестнадцатилетней немецкой графиней.

– Она будет новой моделью фирмы «Мак», – заявил он всему миру, даже не потрудившись высказать соболезнования по поводу смерти Даллас.

На пляже в Малибу Кармен Раш дала эксклюзивное интервью журналу «Мачо». Она призналась, что Эл Кинг был самым прекрасным любовником в ее жизни.

В Нью-Йорке Марджори Картер не удержалась от шутки, что у Кармен Раш, скорее всего, было мало любовников.

В Лондоне Эдна Кинг запаковала одежду Эла и послала ее в местное благотворительное общество. Она как раз собиралась заняться вещами Эвана, когда вспомнила, что опаздывает на вечерние занятия кружка… и на встречу с Джоном…

И Эдна поспешно вышла.

В Чикаго Вэн Валда дал огромный прием «В память Эла Кинга». На приглашениях было написано: «Эл хотел бы, чтобы мы веселились».

Среди двухсот двадцати трех гостей Эл лично знал только шестерых, да и то вскользь.

В своем особняке Эд Курлник смотрел из окна спальни на море. Он уже прилично накачался виски. Рука дрожала. Второй Даллас не будет. Никогда. В сексе она реализовала все мечты его жизни. Жаль, что он отпустил ее от себя.

А в это время невозмутимая Ди-Ди развлекала сенатора и иностранного посла за ужином, который подали на террассе. А ее дочери-близнецы. Кара и Дана, общались с киноактером Рамо Калифом на яхте.

В Филадельфии бывшая Мисс Майами-Бич, а теперь королева красоты уселась за мемуары. Она посвятила две главы Элу Кингу и их продолжительным любовным отношениям и одну саркастическую строчку Даллас, подчеркнув, что ее предшественницу лишили титула за аморальное поведение.

В Лос-Анджелесе Глори и Плам стояли у зала, в котором проходил рок-концерт, в надежде купить немного кокаина – он стал их новым увлечением.

– Передавали, что Эван разбился, – сказала Плам.

– Вроде, да, – согласилась Глори. – Жалко, что он не оставил нам адреса. Может, он отписал нам что-нибудь в завещании.

– Ты думаешь, у него было завещание?

– Конечно. У всех богачей есть завещание.

– Вот, черт! Ты, наверное, права. Нам не повезло. Мы наверное, потеряли деньги.

В Мемфисе в студии звукозаписи Роза и Сатч записывали новый альбом.

– Этот негодяй заслужил такую смерть, – сплюнула Роза. – Надеюсь, что он страдал!

– О, – запротестовала Сатч. – Не надо так. У него были хорошие черты.

– Да, в постели. Суперкобель. Мог трахнуть даже собственную мать. Я рада, что он погиб.

В Рио-де-Жанейро Джордж Марако плакал на похоронах любимой жены и готовился начать жизнь сначала.