Итиш подавился следующей репликой, гневно воздел руки, но сказать ничего не смог.

– Ну да ладно, чужие обычаи – не мое дело, – безмятежно продолжила Фергия. – Значит, твой племянник все же встречался с девушкой, и их быстренько поженили…

– Еще нет! Но тянуть нельзя – не ждать же, пока у нее живот на нос полезет? Ее уже тошнит по утрам… – ожил Итиш. – Но теперь выходит, что племянник вовсе не носил тот сосуд в мастерскую, а поручил это кому-то, а кому, не помнит.

– Как это? – удивился я.

– Только не говорите, что вам никогда любовь глаза не застила до такой степени, что… где уж там слуг различать! – прошептала Фергия и снова преисполнилась внимания. – Итиш-шодан, так он что, даже предположить не может, кому поручил дело?

– Имеются трое на выбор, – мрачно проговорил тот. – Но ни один не сознается, а амулеты не работают!

– А я тебе говорила, что по дешевке продают только фальшивку, – ухмыльнулась она, поворачивая в другую сторону. – Но ты продолжай, Итиш-шодан! Думаю, скоро ты узнаешь еще больше интересного и о работниках, и о родне…

– Тебе я платить не буду! – послышалось за спиной. – Свадьба! Такие траты!.. Сплошное разорение!..

– Забавный, правда? – обратилась ко мне Фергия.

Ее матушка, думаю, уже наградила бы Итиша заклятием немоты или чем-нибудь похуже, но дочь была совершенно непрошибаема.

– Вы людей о деле-то спрашивать будете? – напомнил я.

– Буду, только решу, с чего начать и как это сформулировать, чтобы… – Она покосилась через плечо, на нашего сопровождающего.

Выглядел он, если честно, неубедительно – невысокий, крепкого сложения, но далеко не воин. Однако Фергия сказала, что из всех чародеев Ларсия этот – самый умелый, хоть и молод с виду, и я предпочел поверить ей на слово.

У него было округлое приятное лицо, короткие ухоженные усы и бородка, неброский наряд, и в нем чувствовалась сила. Звали чародея Диргешем. Он таскался за нами по пятам, и я не рисковал обронить лишнее слово. Неприятное ощущение…

– Фергия-шади! – вдруг раздалось несколько женских голосов, и Даджи встала, встопорщив короткую гриву. – Наконец-то ты появилась!

– Я не пропадала, уважаемые, – ответила та, спешилась… и потерялась на фоне рослых женщин в почти таких же красных головных уборах, чернокосых и смуглых… Даже одеты они были похоже, разве что Фергия носила сапоги, а эти все либо щеголяли босиком, либо в сандалиях. – Что вам мешало заехать в мой оазис?

– Мы только что узнали о тебе. Она сказала, – одна из женщин властным жестом указала на старуху. Как бы не ту самую, что продала Фергии эту дикую лошадь и старого верблюда… Старуха почтительно поклонилась, а я получше присмотрелся к незнакомке.

Они с Фергией, наверно, были одного роста, только эта выглядела… внушительнее, другого слова я подобрать не могу. Не толще, нет, и не массивнее, бардазинка была иссушена солнцем, но… Ее горделивая осанка, высокая шея, надменное выражение расписанного замысловатыми узорами бронзового лица, с которого смотрели густо подведенные глаза, – все говорило о том, что она принадлежит к знатному роду. И неважно, что на ней почти не было украшений – у бардазинов женщины их не носят вовсе либо носят нечто, подчеркивающее их статус, – все равно это было заметно.

«Может, по наряду из драгоценной синей шерсти?» – усмехнулся я про себя.

За этой бардазинкой, помимо женской свиты, следовали телохранители: больше десятка рослых воинов, закутанных с ног до головы – одни глаза видны, необычайно светлые на фоне загорелой кожи. Я не удивился бы, окажись это ее мужья или сыновья: у бардазинов всем заправляют женщины, у них даже род считается по жене! И именно мужчины-бардазины закрывают лица, я слыхал, даже в кругу семьи. Вот им как раз позволено украшать себя, и эта дюжина щеголяла и драгоценными наборными поясами, и тяжелыми чеканными обручьями, и изумительной работы оружием – я, кажется, сроду не видел таких сабель и кинжалов… взглянуть бы на клинки! Что-то мне подсказывало, они окажутся под стать рукоятям, обтянутым шкурой серой акулы, шершавой, не дающей руке скользить, и усыпанным самоцветами ножнам. Как бы это была не туманная сталь, предмет гордости пустынных мастеров и зависти городских…

Говорят, секрет изготовления такой стали давно утерян, но бардазины как носили такие клинки испокон веков, так и носят, и не скажешь ведь, что оружие древнее… Но с этой тайной они не расстанутся, хоть на части режь! Тем более для этого бардазина еще нужно поймать, что не так-то просто: они превосходные бойцы, что мужчины, что женщины.

Адмар много веков страдал от их набегов, и вот только в последние сто лет бардазины немного унялись, хотя все равно могут по старой привычке ограбить караван. Теперь поселений больше, на Адмаре свет клином не сошелся… есть, на кого напасть, словом. А уж в Адмаре – перепродать награбленное…

Сейчас перед нами стояла очень знатная по их меркам женщина. Глава большого клана, никак не меньше. Я не слишком хорошо разбирался в рисунках, которые бардазины наносят на лица, но у этой вязь была настолько густой и сложной, что могла бы посоперничать с татуировками моей Аю, а значит, женщина считалась весьма уважаемой. И возраст ни при чем: у старухи вон всего несколько волнистых полос на щеках и на лбу.

– Почтенная Ари-Мара сказала, ты колдунья. Умеешь искать потерянное, – продолжила бардазинка. – Мы собирались ехать к тебе, но повезло – ты появилась раньше.

– Что же вы потеряли? – с интересом спросила Фергия.

– Мою дочь.

– Как ухитрились-то? Я думала, бардазины не способны потеряться, потому что им всегда укажут дорогу солнце и звезды, ветер и само небо, которое отражается в ваших глазах, – без тени улыбки сказала Фергия. – Или твоя дочь еще маленькая и не умеет читать следы на песке?

– Она недавно стала женщиной, – коротко ответила бардазинка. – И она умеет все, что положено знать наследнице моего рода.

– Это уже хуже… А что, если…

– Не хочу говорить у всех на глазах, – перебила та. – Идем со мной, шади. Ари-Мара уступила мне свой шатер. Нам нельзя оставаться в городе после заката, поэтому времени не так уж много.

– Да, я помню, – вздохнула Фергия. – Идем, что ж поделаешь!

– Шади, тебе приказано заниматься только одним делом, – негромко произнес Диргеш, до того державшийся позади.

– А тебе велено помалкивать, – сказала ему Фергия через плечо, и тот осекся. Наверно, тоже слышал про шкатулочку.

– Фергия, но вы еще даже не приступали к основному заданию… – прошипел я.

– Ну и что? Я, Вейриш, в случайности не верю, – сказала она на арастенском. Диргеш его, может, и