до пятидесяти градусов и река находилась на самом низком уровне, кое-где еще виднелись болота.

Царство животное имело здесь гораздо больше представителей, чем царство растительное. Особенно много было пернатых всевозможных пород, разных величин и окрасок. Одних журавлей имелось множество видов. Между ними особенно выделялись голубые журавли, известные под названием журавлей Станлэя (Anthroqoides Stanleyanus), и журавли перепончатые.

На берегах виднелись и журавли кафров, иначе называемые балеариками (Balearica Regularium). Головы этого вида увенчаны красивой эгреткой. Они двигаются по земле, как будто танцуют; грациозно прыгая на своих длинных ногах, они держат крылья горизонтально и во время бега слегка размахивают ими.

Немного поодаль от них разгуливали громадные цапли Голиафа, перемешиваясь с фламинго, аистами и другими птицами родственного вида. Между аистами выделялись гигантские адъютанты (Ciconia argali), у которых клюв, похожий на заступ, так длинен, что свободно может достать до головы человека среднего роста.

Приближение плавучей колонии буров вспугивало громадные стаи диких гусей и уток, между тем как страусы и большие дрофы на своих тонких и длинных ногах-ходулях бежали к реке смотреть на незнакомое им водяное чудовище. Очевидно, у этих птиц любопытство брало верх над страхом.

В воздухе носились огромные ястребы, коршуны, орлы и другие хищные птицы. Они описывали огромные круги, зорко высматривая своими острыми глазами добычу.

В четвероногих тоже не было недостатка. Там и сям тяжело плавали гиппопотамы, выставляя на поверхность воды свою неуклюжую, почти четырехугольную голову с цротивной уродливой мордой. Набрав воздуха, они снова скрывались под водою, чтобы немного далее опять вынырнуть. Носороги приходили к Лимпопо на водопой, а в отдалении, на равнине, виднелись стада зебр, антилоп и квагг.

Буры с интересом наблюдали за всеми этими животными, но особенное их внимание привлекали слоны.

Во время своей последней стоянки переселенцы часто видели большое стадо слонов на противоположном берегу. Они думали, что это все одно и то же стадо, приходящее на водопои и опять уходящее куда-нибудь в лес, но предположение их оказалось ошибочным.

Пока путешественники отдыхали, много слоновьих стад, одно за другим, проследовали вдоль Лимпопо, так что на четвертый день своего плавания буры увидели в одном болотистом месте такое скопище этих толстокожих четвероногих, что им невольно пришла в голову мысль, не собрались ли они сюда со всей Африки. Пит уверял, что их тут не менее тысячи, и отец согласился с ним.

Громадное болото, на которое собралась такая масса слонов, было сплошь усажено тростником, который истреблялся слонами в неимоверном количестве. Изобилие этого тростника, должно быть, и привлекало сюда серых гигантов.

Даже пожилой и опытный Ян ван Дорн, видавший виды на своем веку, никогда не встречал подобного скопища слонов в одном месте и не меньше молодежи удивлялся этому.

Молодым людям страстно захотелось воспользоваться удобным случаем выказать свою охотничью удаль. По обыкновению, Пит явился перед баасом просителем за всех, желавших получить разрешение поохотиться на слонов. Конечно, он и сам едва ли не больше всех испытывал это желание.

— Нет, друзья мои, — сказал благоразумный Ян ван Дорн, собрав вокруг себя всю молодежь, едва сдерживавшую терпение, — нет, я не могу позволить вам этого. Напасть на такое огромное стадо слонов на открытом месте — значит подвергать всех нас страшной опасности. Если же вы сойдете на берег, то едва ли возвратитесь назад. Вы, может быть, и одолеете несколько слонов, но остальные сотрут вас в порошок. Мы не в состоянии будем подать вам помощь: разъяренные животные в один миг разнесут наш плот и уничтожат всех нас. Не трогайте их, и они вас не тронут; но горе тому, кто вызовет их на страшную месть!.. Будьте же благоразумны и не думайте больше о подобной глупости.

Никто, конечно, не решился ослушаться бааса, но все были в душе недовольны его строгим запрещением. Гендрик, младший сын его, даже высказал это, шепнув Людвигу и Питу:

— Отец просто делается трусом под старость. Его запрещение лишает нас богатой добычи, не говоря уже о наслаждении испытать свои силы и ловкость над таким противником. Честное слово, обидно! Целое состояние находится у нас почти в руках, и мы не можем воспользоваться им!

Пит хотя и обладал очень горячим темпераментом, но послушание и скромность всегда были преобладающими чертами в его характере. Благодаря этим качествам он всегда старался обуздывать свои даже самые пылкие стремления. Поэтому он и возразил брату:

— Ты напрасно хочешь уверить нас, что только жажда добычи заставляет тебя находить осторожность отца излишней и даже называть его трусом. Тебе просто досадно лишиться случая выказать свою ловкость и умение стрелять. Мне тоже очень хотелось бы поохотиться на этих великанов, но я нахожу запрещение отца вполне благоразумным и основательным. Мне стыдно за твои слова о нем.

Гендрик смутился и протянул руку брату.

— Да, ты прав, — сказал он. — Я искренне жалею о своих неосторожных словах.

Нравоучение Пита не осталось без влияния и на остальных молодых людей, и они успокоились.

Между тем плот продолжал подвигаться вперед. Скоро слоны совершенно исчезли из виду. Пейзажи по-прежнему сменялись один другим.

— Я бы желала плыть так всю жизнь, — сказала Катринка, сидя на переднем конце плота и любуясь разнообразием видов по берегам реки.

— О, я тоже, — ответила сидевшая рядом с нею Мейстья, задумчиво глядя вперед. — Нельзя представить себе ничего лучше этого плавного движения по спокойной поверхности воды. Прелесть, как хорошо! Скользишь себе тихо и спокойно, любуешься природою и не чувствуешь ни малейшей усталости.

— Да, это все так. Но мне кажется, что мы стали скользить что-то уж слишком медленно, — заметила Рихия.

И правда, ход плота делался все тише и тише, пока наконец совершенно не прекратился. Действовать баграми было невозможно, река была слишком глубока, и они не доставали до дна. На этот раз препятствовал уже не недостаток воды, а излишек ее.

— За весла! — крикнул Ян ван Дорн.

Гребцы взялись за весла, но все их усилия двигали плот со скоростью не более двух километров в час. Это значило идти