правду в первый же день их знакомства? Правду, которую она тщательно утаивала ото всех, даже от родных, — ей, совершенно незнакомой девушке, которую она до этого никогда не видела и которая приняла ее за бывшую любовницу Артема. Что заставило ее довериться?

— Мать знает? — спросил Артём, все еще надеясь разговорить Полину.

— Какая разница? — со вздохом ответила Полина, по взгляду которой Даша поняла, что если ее брат сейчас не сменит тему, то она с радостью врежет ему.

— Это жестоко с твоей стороны.

— Не тебе говорить о жестокости. Это мое личное дело.

— Твое? Только твое?.. Расскажи ему, у Вани должен быть отец.

— Артём, хватит, — осадила его Юдина, которую задело это упорство Князева выведать у сестры все ее секреты.

— Даш, все нормально, — Полина с благодарностью посмотрела на нее и едва заметно улыбнулась, а затем с совершенно другим выражением лица посмотрела на брата и сухо добавила: — Нужен отец? И все причитающиеся к этому отцу проблемы? Хочешь племянника втянуть во все это болото? Все эти годы мы с Ваней сами как-то жили и вполне справлялись без этого самого отца, который кинул меня…

— Но мы не знали! — попытался оправдаться Артём. — Мы думали, что это от того козла!

— Ну вот и продолжайте так думать. На этом наш разговор на эту тему закончен. — Полина поднялась из-за стола. — Как устроишь крестины, сообщи. Спасибо за ужин.

Не глядя в сторону надувшегося брата и Даши, которая чуть ли не с открытым ртом следила за ней взглядом, женщина молча вышла из-за стола и направилась в сторону выхода. Услышав, как она обувается в прихожей, девушка кинулась ее проводить, потому как Артем даже не посмотрел сестре в след.

Она догнала Князеву уже на выходе из дома и хотела извиниться за поведение Артема, но пока подбирала слова, та опередила ее:

— Красивая стрижка, — произнесла Полина, чтобы хоть немного разбавить неловкое молчание, когда они вышли наружу и остановились посреди двора на вымощенной плиткой дорожке. — Тебе идет.

— Прости его, — со вздохом сказала Юдина, затем достала из пачки сигареты и прикурила одну, — просто… сейчас непростое время. То, что случилось с Ильей, явно не было случайностью, и скорее всего это охотятся за Артемом…

— Нет, — прервала ее женщина, — не рассказывай мне ни о чем. Не хочу ничего знать про все эти его дела.

— Он поэтому хотел отказаться. Чтобы не втягивать вас.

— Знаю, но он втянул нас давно, так что хуже уже вряд ли будет.

— О тебе пока не знают…

— Нет, Даш, не знала только ты, — грустно улыбнулась Полина, — остальные просто не вспоминают.

— Не боишься за Ваню?

— Боюсь, но родственников не выбирают. Так что пусть исполняет хоть какой-то братский долг.

— Почему ты мне рассказала тогда обо всем? — задала мучавший ее вопрос Юдина, затянувшись. Она догадалась, что извинения ей не нужны — Артём был таким всегда, поэтому Полину это нисколько не задело.

Услышав ее вопрос, Полина устало закатила глаза и, тяжело вздохнув, ответила:

— Я знаю своего брата и знаю, что за то время, что мы с ним не виделись, он не мог измениться. Но когда я сидела в гостиной этого дома, встретившись с Темой впервые за несколько лет, я поняла, что ошиблась. Но изменили его не деньги и не власть, не обычное взросление, а что-то другое, но что — я понять не могла. Когда в гостиной появилась ты, все встало на свои места. И я хотела рассказать кому-нибудь правду, но не хотела услышать в ответ тонну нравоучений о том, что мне нужно сделать дальше или что я должна была сделать еще очень давно, не хотела втягивать Ваньку в водоворот проблем, в которые эти мужики точно его втянут. И тогда более подходящей кандидатуры я просто не видела. Или же возможно, я просто хотела тебя предупредить о том, что тебя может ждать в будущем, чтоб не повторяла моих ошибок…

— Я могла рассказать Артему обо всем. Или даже Сереге.

— Но ты этого не сделала, за что я тебя очень благодарю.

— Зато теперь Артём может.

— Он не станет этого делать. — Полина встретилась взглядом с Дашей. — Именно из-за тебя.

— Думаешь, так будет лучше?

— Даша, ты наверняка знаешь, что от родных очень тяжело хранить секреты, но это необходимо. Необходимо как для их спокойствия и безопасности, так и для твоих. Все секреты создаются и хранятся во имя любви.

Даша невольно вспомнила о дедушке, которому она до сих пор не рассказывала и половины о том, как она теперь живет, не удосужилась признаться, что Артём вполне жив и вообще не умирал, что она никакая не предпринимательница с успешной фирмой по сделкам с недвижимостью, а самая настоящая бандитка, которая просто прикрывается красивыми словами и все делает чужими руками. И с самого начала она не рассказывала дедушке правды потому, что хотела уберечь его от проблем, следующих рука об руку вместе с этой правдой. Юдина давно так считала, а потому ей было отчасти приятно услышать ту же самую мысль из уст сестры своего мужа, которую жизнь точно так же, как и саму Дашу, научила мудрости.

— За Ильей приезжайте в понедельник, — вместо прощания произнесла Полина, отвлекая девушку от мыслей. — Он уже почти поправился.

Проводив вместе с Цезарем сестру Князева, Даша закрыла за ней калитку и, все еще размышляя над ее словами, вернулась в дом. Артём заметил ее задумчивость, но воспринял это по-своему. Он догадался, что стоит обсудить с ней все — этот разговор давно назревал, но никто не хотел говорить об этом первый, — но не знал, с чего лучше начать. И когда они вместе убирали со стола и носили тарелки в мойку, он проговорил:

— Только не говори, что…

— Что? — тут же отозвалась Даша.

Она испугалась, что он захочет поговорить о секретах, что она знала правду о ребенке Полины и его настоящем отце, и ничего ему не сказала, что захочет выяснить, почему Полина рассказала обо всем ей, а не ему. Но Артём заговорил совершенно о другом, чем удивил ее.

— Я узнаю этот взгляд и хочу заранее сказать, что я думаю об этом. Нет, только не сейчас.

— Что только не сейчас? — смутилась девушка.

— Дети. Давай подождём немного…

— Я вообще не думала об этом!

— Просто я видел, каким взглядом ты смотришь на Полину каждый раз, когда она говорит о Ване. И когда увидела его первый раз…

— Да ничего я не думала такого!

— Ну, я думал, — согласился он, решив не спорить. Понял,