Заходя в палату вслед за Полиной, Даша мысленно подготовила себя к худшему. Артём шел впереди нее, и чтобы хоть как-то поддержать его, она ухватила его за руку, чуть сжав его пальцы в своих. Артём никак не ответил, лишь покрепче сплел их пальцы вместе.

Волков лежал на больничной койке, забинтованный с головы до ног и в куче проводков, что тянулись от него к стоявшей сбоку аппаратуре, много пикающей через почти равные промежутки времени. Среди этого нагромождения проводков, кислородных масок и сливающейся с одеялом белизны бинтов торчало лицо Ильи — такое спокойное, умиротворенное и совершенно не забинтованное. Это было настоящим чудом, что лицо, которым он так дорожил, никак не пострадало в огне; разве что при ближайшем рассмотрении можно было заметить опаленные ресницы и брови. Из-за этого трудно было поверить в то, что его действительно вытащили из горевшей машины. Если бы Даша не знала правды, она бы решила, что Илья просто прилег поспать, а кто-то решил подшутить над ним, замотав в бинты.

— Полин, так он же… — Князев не договорил.

— А я и не обещала, что вы с ним пообщаетесь сейчас. Человек от шока отходит, что вы от него хотели? Мы ему вкололи лошадиную дозу обезбола. Завтра приходите.

— Зачем тогда звала?

— Чтобы ты убедился, что он в порядке. Да, на пляже теперь не повыпендривается без футболки, зато живой остался.

Артём понял, что спорить бесполезно — спорь не спорь, а Волков будет продолжать находиться без сознания, так что их пререкания ничего не решат. Поэтому он снова попросил сестру приглядеть за другом, попрощался с ней и потянул Дашу на выход.

Сергей ждал их у входа. Прислонившись к боку своей девятки, он курил и разглядывал ночное небо, думая о чем-то своем, когда Артём с Дашей вышли из больницы.

— Вы чего так быстро? — насторожился он. — Случилось чего?

— Илья, он… — начала было Юдина, но Темненко ее перебил.

— Все настолько плохо?

— Жить будет, — лаконично ответил Князев. — Ожоги есть, но ничего серьезного. Во всяком случае, на первый взгляд.

— Живучий, — усмехнулся Серега, отбросив почти докуренную сигарету на асфальт и затушив ее носком ботинка.

— Так у него еще лицо целое, прикинь?

— Везучий, сволочь. И как ему это удается?

Даша нахмурилась, но промолчала. Ей не нравились подобные шутки, особенно когда их друг лежит в реанимации с ожогами, а их машину подорвали прямо возле их автосалона.

— Блять, в салон по-хорошему надо съездить, посмотреть что там, — вздохнул Артем, устало потерев ладонью шею. — Там же менты, наверное, уже все облазили…

— Не надо, — Темненко качнул головой, — там сейчас Юрка. Звонил, сказал, что все с ментами уладит. Мы сейчас там не нужны.

— Хорошо, хорошо… Значит, завтра с утра поедем. А сейчас… Отвезешь нас домой? — попросил Артём.

— Да с вами теперь опасно кататься, — ответил Темненко, нахмурившись. — А то можно к Илюхе присоединиться.

— Слушай…

— Да я ж прикалываюсь, — ухмыльнулся Серега, подмигнув Даше. — Запрыгивайте, отвезу вас. Или думали, что я зассал?

— Серег, ну это вполне нормально, после произошедшего, — произнесла Даша, перед которой Артём галантно открыл дверь и кивком предложил сесть, — никто бы не захотел…

— Если кто-то думал, что такая херня меня может испугать, то он глубоко ошибался.

По дороге домой они молчали, даже радио не включали. В салоне стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь шумом двигателя и легким свистом ветра, попадавшего внутрь через раскрытое со стороны водителя окно. В памяти девушки невольно всплывали воспоминания о всех тех случаях, когда она ехала в этой девятке и в салоне стояла тишина, — ничем хорошим ни один из тех случаев не закончился.

Но Серега спокойно довез их до дома, высадил у калитки, пообещал заехать утром и быстро уехал, растворившись со своей девяткой в темноте дачного поселка.

Дома Артем с Дашей вели себя так, будто ничего не произошло. Даже не поужинав, они оба расположились на диване в гостиной — в темноту спальни идти не хотелось, хотелось побыть в теплом островке света гостиной.

Они долгое время сидели молча, задумчиво разглядывая окружающую их обстановку. Даже на Цезаря никто из них не обратил внимания, хотя тот настойчиво пытался привлечь его, тыкаясь мокрым носом им в колени, облизывая руки и заглядывая в глаза. И лишь когда молчание стало разрывать легкие изнутри, давить на стены, когда уже невозможно было держать все это внутри, они решились заговорить.

— Ты же понимаешь, что охотились за нами? — произнес Артём, внимательно посмотрев на нее.

— Да.

— Не знаю, за обоими или только за мной…

— Но ты же мертв. Кому ты нужен?

— В прошлый раз я тоже в это не поверил, а потом пришлось разыгрывать собственные похороны.

— Вдруг это за мной?

Артём хотел ответить ей в ее стиле, спросив, кому она нужна, но понял, что тут список достаточно длинный. Карим с его дядькой, которые непонятно чего ей наобещали в ответ на помощь, оскорбленный отказом Ткачук, обиженный на ее карьерное продвижение Ковалев, те мутные парни, угрожавшие Кариму и от которых она его спасла, любой, кому мешал их бизнес и кто хотел прибрать его к рукам…

— Тём, а вдруг это Даня?

— Я тоже думал об этом, но вряд ли. Он прекрасно знает, что ему недолго жить после такого. Тем более, я…

— Ты — что? — оборвала его Даша. — Ты все-таки что-то сделал с ним после?..

— Мы его, конечно, прессанем, — продолжал Князев, сделав вид, будто не услышал ее вопроса, — но это наверняка не он.

— Артём, что ты сделал с Ткачуком?

— Да дал по морде, вот и все, — наконец признался он, не выдержав ее испытующего взгляда. — А что еще оставалось делать? Не мог же я спустить ему это с рук…

— Подожди, но… Когда?

— Следующей ночью. Просто подловил его во дворах и дал по зубам.

— Но если он тебя узнал…

— Я был в балаклаве и бил молча.

— Боже!.. Я же просила! Ты же понимаешь, что это точно охотились за нами? Даже если он тебя не узнал, то он знал, что на этой машине езжу я. Значит, это точно за мной…

— Даш, Даша, — он поймал ее лицо своими руками и заставил посмотреть на себя. — Успокойся. Ткачук, конечно, мудак, но не отбитый на голову. Он прекрасно знает, что ему могут устроить, если он…

— А если он подослал кого-то? — перебила его Даша. — Помнишь, как Ковалев? Вдруг, он тоже…

— Сомневаюсь. Но не волнуйся, мы все выясним. И если это и вправду