Звездарик между тем извелся, изнервничался у «стены плача», ожидая возвращения Васи и уточнения пеленгов. Он очень не хотел действовать вслепую.

Не дай бог, чтобы ко всем анекдотам о стандартных домах, о мужьях, которые, спутав их, проводят ночи с чужими супругами или, наоборот, застают «у себя» незнакомых мужчин… чтобы к этому прибавился еще анекдот о Кимерсвильском ОБХС, сотрудники которого на Кобищанском жилмассиве принялись врываться в квартиры за кожаными дверьми на пятых этажах! Да и без анекдота: поднимется переполох, злоумышленники насторожатся – и поминай как звали. «Что же Долгопол не дает о себе знать?» – не находил себе места начотдела.

Звездарик взял трубку.

– Это отдел БХС? – спросил тонкий, явно детский голос.

– Он самый. Что тебе, мальчик?

– Не что, а кого! Мне Звездарик нужен.

– Это я. С кем имею честь?

– Про честь как-нибудь в другой раз, – ответило дитя. – А пока что заберите труп своего придурка Васи в квартире номер двенадцать, в корпусе семь на Кобищанах. Повторять не надо?

– Нет… – растерянно сказал начальник отдела. – А кто ты, мальчик, как тебя зовут?

– Я же сказал, что об этом как-нибудь после. Привет! – И в трубке пошли короткие гудки.

Семен Семенович стоял перед аппаратом с отвисшей челюстью. Мегрэ вопросительно смотрел на него снизу.

В этот момент со стены раздался условный – но явно недовольный – голос Долгопола:

– Ну, теперь-то хоть запеленговали?

А с Васей получилось вот как. Он чем далее, тем больше пленялся идеей самому завершить операцию: выскочить в подходящий момент из-под покрывала с двумя пистолетами в руках: «А ну, пройдемте!» Барыг здесь самое большее четверо, что они смогут против двух стволов, да еще в руках ожившего покойника! Но… воображая, как он вскочит, оператор сильно разволновался: во-первых, хватит ли сил, слаб, во-вторых, он никогда еще не брал. Задерживать задерживал и «Пройдемте!» говорил не раз, а вот чтобы с нацеленным пистолетом, с готовностью стрелять в человека – не приходилось. Выйдет ли?

Подходящий момент представился, когда хозяин хазы проводил к двери мамашу с хныкающим мальчиком, которому всучили музыкальное дарование.

– Между прочим, уважаемая, – ласково басил он, – технические-то способности вашему Вовочке теперь ни к чему, даже лишни, отвлекать будут от музыки. Так что, ежели желаете, можем изъять и перепродать. Молодые-то, юные-то дарования всегда в цене, у них потенциал большой.

– Не хочу-у-у! – снова зарыдал пацан. – Не отда-ам!..

Мамаша шлепнула его, пообещала подумать, посоветоваться с мужем. Они ушли.

– Кто из вас, барыги несчастные, – другим теперь, громовым, рыкающим басом обратился хозяин дома к игравшим у окна, – свистнул и ввел себе девятибалльную наблюдательность? Я хотел ее всучить пацану вместо музыкального дара, мамаша-дура не разобралась бы… ан, гляжу, кассета пуста. Сознавайтесь, задрыги, здесь без меня, кроме вас, никто не остается, падлы… ну?!

– А-а… – зловеще протянул другой голос, – вот теперь я понял, почему он выигрывает: девятибалльная наблюдательность! Он даже наши карты наизусть знает. Ух ты!..

Последовала ругань, звук удара, потом еще. Ответный возглас: «Ах, ты меня по лицу! Ну хорошо!..» Загремел опрокинутый стол, началась возня, пыхтенье.

– Уймитесь, идиоты, сейчас еще клиенты придут! – рявкнул хозяин.

Это и был момент. Оставалось решиться. Неокрепшее Васино сердце бухало, чуть не выскакивало из простреленной груди; толчки отдавались в солнечном сплетении, в висках, под челюстью и бог знает где еще; кожа покрылась сразу и потом, и мурашками. «Ну, вот сейчас… нет. Ну?..»

Долгопол правой рукой расстегнул брюки, полез за пистолетами, а левой начал медленно стягивать с себя тяжелое покрывало, и тут вдруг над ним нависла, начала поворачиваться к самому лицу огромная звериная морда в белой шерсти, оскаленная пасть с длинными желтыми клыками! Васе почудилось зловонное дыхание из нее, послышался басовитый кровожадный рык.

…Нет, конечно, во всем был виноват спецкостюм. Без него Васина душа ухнула бы, самое далекое, в пятки, потом очувствовалась, вернулась – и он исполнил бы задуманное. А так – от короткой, на секунды, потери сознания, утраты власти над собой – все сразу считалось и транслировалось на антенны Ψ-BM.

Эти импульсы помогли опергруппе Витольда точно засечь место. Он, не тратя напрасно времени, поднялся с помощниками на пятый этаж, нажал звонок у кожаной двери: два долгих, три коротких.

Вася же Долгопол, оказавшись в Ψ-машине, вдали от опасностей, сразу все понял: они там накрыли его выделанной шкурой белого медведя – отсюда запах псины и оскаленная морда! «У них же все дорогое, редкое, дефицитное: люстры, ковры, бархат, шкуры… они же без таких вещей людьми себя не чувствуют. А я-то!..» И в ЗУ Вася в сутях не мог ни побледнеть от унижения, ни покраснеть от стыда.

Он умолил Звездарика срочно транслировать его обратно в тело. Но когда в хазе Вася сбросил с себя медвежью полость и поднялся на тахте в полный рост, с пистолетами в руках и сползшими ниже колен спецштанами, звонко произнес: «А ну, все руки вверх и пройдемте!» – было поздно: помощники Витольда Адамовича надевали наручники на хозяина и трех игроков.

Впрочем, впечатление, произведенное Долгополом на всех, было весьма сильным.

Владельцем хазы оказался пожилой респектабельный человек, вышедший на пенсию служитель высших классов Ψ-вокзала, с богатым опытом всучивания-обессучивания сутей любых видов и порядков.

Стрелял в спину Васе действительно служитель Лаврентий: нанялся за недорогую цену – более, собственно, из любви к искусству. У «стены плача» случаи выпадали слишком уж редко. Пистолет у него был не один.

Партнером, которого били за введенную в себя для нечистой игры в карты сверхнаблюдательность и который восклицал: «Ах, ты меня по лицу!..» – был, как уже догадался читатель, незадачливый Ваня Крик. Колошматил его молодой маклер, суетившийся около Долгопола в сквере.

Но самое любопытное, что хаза находилась именно в 12-й квартире корпуса номер 7.

Комиссар Мегрэ, Звездарик, сыщикесса Лили, Витольд Адамович и Вася… простите, исследователь III класса В. Л. Долгопол (повысили за подвиг) ехали брать Характер МПШ. Адрес знали точно: 2-я Заречная, дом 6. Был солнечный, с ветерком и весенней истомой денек второй половины мая; в небе плыли лохматые облака.

Два отдельских «козлика» (без мигалок, сирен и опознавательных полос на бортах – все убрали ради конспирации) пересекли по автомобильному мосту Итиль, повернули вправо и запрыгали по ухабам, поднимая пыль. Заречную слободу собирались сносить, освобождая место под высотную застройку, и поэтому не благоустраивали. Улица 2-я Заречная на самом деле была первая от реки, дома с четными номерами – сплошь одноэтажные, частные, с палисадниками, дощатыми заборами и скамейками у калиток – дворами и тылом выходили на речной обрыв.