Я не верю, что нам не суждено…

Но даже этот факт не остановит меня,

Вспоминать о тебе с любовью, моя любимая девчонка.

Ведь ты — мой ангел-хранитель,

Мой луч солнца, пронзающий сердце мое,

И к чему бы, не привели наши дороги жизни, события,

Моя любовь не угаснет, поверь, пока я — живой…

Я воспроизвожу его ласкательный, безнадежный, взволнованный, грустный голос, читающий строки, взирая на него, и ухожу в свои мысли. Эти слова… Питер… Для Питера последний час со мной — целая жизнь. Как же трогательно… Слезы градом. Словно Питер создан для тебя того, чтобы любить меня. Внутри меня — крики, вопли, война чувств.

Стою в раздумье. Вот же жизнь… череда противоречий. Даже любя, мы уходим, сбегаем на вечность, которая равняется всего лишь нескольким десяткам лет…

Я касаюсь его руки, и понимаю, что это в последний раз. Мы использовали возможность. Мы исчерпали все. Мы насытили каждого воспоминанием, а на большее — нет шанса, не предоставила его нам Вселенная…

— Питер, — воплю я от его строк, вынимая наушники, — и я тебя люблю… Эти слова… Спасибо… Я… я… Ты для меня близкий человек.

Секунда, другая… Мы стоим и смотрим, перебирая в памяти события, ставшие для нас — солнцем, ярким, теплым, летним…

— Мы получается же брат и сестра, да? — выдавливает через внутреннюю боль Питер. Я боюсь представить, что он чувствует, говоря мне эти слова.

— Всегда мечтала о старшем брате! — старюсь улыбнуться я.

— А я о младшей сестре! — притворяется Питер.

— Правда? — смеюсь и плачу я.

— Милана, — кричит нам мама, — идём на посадку.

— Секунду, мам.

Мое сердце насчитывает в этот момент пульс свыше 100 ударов в минуту.

— Будем поддерживать общение? — быстро вырывается из уст Питера на слова мамы. — Я не смогу без него, — нежно произносит он, убирая слезы с моих щек.

— Да… но, я думаю, расстояние нам тоже необходимо.

— Да… — с грустью выражается Питер.

— И Питер, разберись с моим отцом… Я верю, что у тебя есть шанс сблизиться с ним. И не забывай Джексона. Вы же, как никто, знаете друг друга…

— Да… Береги себя в Мадриде. Я знаю, ты будешь счастлива!

Улыбается Питер, но в его глазах море слез. Он все сказал в этих неповторимых, важных для меня строках, строках, в которых больше чувств, чем букв.

— Спасибо! Взаимно!

— Люблю тебя, моя младшая сестра… — щебечет он.

— И я тебя люблю, мой старший брат. Мне пора…

Питер кивает мне, я беру свой чемодан, еще раз осматриваю Джексона, Питера, Ритчелл… Попрощавшись с родителями Ритчелл, мы с мамой берем чемоданы и двигаемся к проверочному пункту. Мое сердце разрывается на куски в этот момент. В нем сейчас кучу осколков, оно готово умереть, ведь есть за что и ради кого?..

Я знаю, что они, мои друзья, взирают на мое отражение, которое с каждой секундой отдаляет нас и скоро отдалит на миллиард километров друг от друга. И все. Возможно, мы не встретимся больше. Никогда. Нет. Я не могу так. Мне нужно еще раз попрощаться с ними. Я мгновенно ставлю сумку на пол и бегу обратно.

— Куда ты? — кричит мама, недоумевая от моих действий.

Я обращаюсь в бегство, с ветром, доносящимся от моего бега, еще раз обнимаю Ритчелл, Джексона, Питера. Рука Джексона задерживается на несколько секунд на моей. Он неохотно ее отпускает… оставляя на ней внутреннюю татуировку, выгравированную своей кровью, и смотрит на меня безнадежным и прощальным взглядом.

— Друзья, родные, я вас очень люблю, — громко говорю я плача, провожая их своими глазами.

— И мы тебя, — кричит подруга, захлебываясь в слезах. Джексон и Питер уже не сдерживают себя, подтирая рукой глаза. Питер обнимает Ритчелл, чтобы та успокоилась. Я ухожу и по-прежнему, не отводя взгляда, на этих троих, которые заняли главные места в моем сердце. Я полюбила их всей душой. Я буду очень скучать по ним. Но наши воспоминания останутся со мной, они никуда не денутся.

Сев в самолёт, первое, что я делаю, беру подаренный Ритчелл, дневник личных записей и принимаюсь писать.

***

«Любви все возрасты покорны», -

Заявил когда-то царь царей.

Возможно, в данной фразе был он в чем-то прав,

Уж многие об этом говорят.

Вероятно, он хотел донести до людей,

Что любовь нельзя описать словами,

Она приходит, совсем не сказав,

А покидая нас, оставляет неизлечимые раны.

У каждой любви имеется своя граница,

И насколько она будет определена, зависит только от двоих,

От их умения слушать и слышать каждого, понимать, любить, доверять и ценить.

Наше сердце, подобно кладбищу, в котором находятся сборище бывших любимых нами людей,

И насколько бы мы не хотели вычеркнуть это с нашей памяти,

Любовь, преданность, боль и предательство, обиды, молчание,

Сердце будет напоминать про них, снова возвращая нас в тот день.

Там, где мы были по-настоящему счастливы,

Там, где воздух помнит наше прерывистое дыхание,

Там, где мы не думали, что нас обманут, предадут, покинут и уйдут.

Мне это чувство любви бесспорно знакомо,

Была когда-то я тоже любимой.

И верила, внутри души, глубоко,

Что первая любовь до конца, она ни кем неизменима.

А ведь я ошибалась, любовь ушла,

Не предупредив меня об этом,

Но она ответила мне на главный вопрос, заключающийся в смысле жизни этой.

Дописывая последнюю строчку прозы, я смотрю на подвеску с надписью «Счастье в мгновении», прицепляю крепко ее к руке, улыбаюсь, прижимаю ее к себе, и мне становится, так тепло на душе…

.

Эпилог

Спустя 4 года

— Милана, ты готова? — спрашивает мама, надевая туфли на шпильках, чтобы придать своему образу элегантный вид и блистать на благотворительном вечере в Мадриде, на который, если мы не выйдем в ближайшее время, то опоздаем.

— Да, только лишь стрелки на глазах подправлю, — отвечаю я, докручивая локоны на волосах и поправляя рваную челку. Моему новому имиджу уже как полгода, и я довольна им. Стилист бутика «Рассвет» — Марк Стоун, когда-то мне говорил о том, чтобы подчеркнуть мои скулы, мне нужна рваная челка. Так, он оказался абсолютно прав. Встретиться бы с ним и поблагодарить за его рекомендацию.

— Ты и так очаровательна в этом приталенном красном платье, да еще и с глубоким декольте, — с улыбкой отмечает мама, — я так думаю, что с твоей красотой мы спасем всех амурских и бенгальских тигров, в честь которых состоится благотворительное мероприятие по сбору денежных средств.

— Будем надеяться! — кричу я с ванной комнаты. —