голландским послами и о том, что не удалось им найти для этого свободного времени. Секретарь говорил, что и послы с ними свидания желают, но мешает отдаленность расстояния. Если бы посланники были поставлены где-нибудь поблизости, на Гала-те, то послы давно бы уже с ними повидались. Если они наступающей зимою останутся на прежнем месте, то в зимнее время видеться будет с ними трудно: «Водяным путем в каюках за льдом и за ветрами ездить будет невозможно, а сухим путем неспособно». Он, секретарь, на дорогу от своего посольства до них и обратно употребляет три часа времени. «И для таких способностей лучше им, посланникам, стоять в Фонарской улице, где стоял польской посланник. А в той-де улице дворов добрых и пространных греческих много, и чает-де он, секретарь, буде они, посланники, у везиря о том новом дворе домогаться станут, и им новый двор дастся без прекословия, потому что и посредникам то будет надобно и потребно». Со своей стороны он обещал просить своего посла о содействии. Этим разговор кончился, и посланники, «подчивав его, отпустили»[858].

На следующий день, 15 ноября, состоялся визит французского посла. Посол приезжал после полудня в сопровождении огромной свиты, увеличенной еще всем составом французской колонии в Константинополе: «За ним королевских дворян и чиновных и его, посольских, и всяких чинов торговых и мастеровых людей французов, которые живут в Цареграде, пеших было со сто с пятьдесят человек». Для встречи его у посланников на посольском дворе от самых ворот и до крыльца по обеим сторонам стояло русских солдат с корабля два капральства. На дворе встретил его персонал русского посольства, на крыльце сами посланники, «потому что и он, посол, как они, посланники, у него были, во встрече учинил такую же им честь и почитание». «Витався» с посланниками, и, войдя в палату, посол говорил: «По должности-де христианской и за приезд их, посланников, к нему довелось было ему, послу, к ним приехать давно и желание его о том было. Однако ему принятие чинилось от великой погоды, для которой и теперво он тем своим приездом позамедлил, и чтоб на него в том они, посланники, не имели гневу». Посланники ответили обычной в этих случаях благодарностью, что «они приезду его к ним с желательством радостны и за такое его посещение благодарствуют. И, поздравя посол посланников, а посланники посла, сели по местам. И, сидя, посол говорил: хотя-де у него с ними, царского величества посланниками, древнего знакомства и не было, однако, видя он, посол, к себе изрядной их доброжелательной поступок и любовь, желает с ними, посланники, всегда быть в благоприветствовании и в любви он, и о том их благоразумии и что они с любви своей к нему, послу, напред сего приезжали, писал он, посол, к государю своему, к его королевскому величеству французскому». В соответствии с этими изысканными французскими фразами, тяжеловато переведенными на русский язык, послы также отвечали витиеватыми фразами, говорили, что по «совести христианской довлеет им междо собою всегдашную иметь любовную дружбу и взаимно о таком его, послове, к ним благоприветствовании и что он оказуется любовию ж и приехал к ним, и они, посланники, к великому государю своему, к его царскому величеству, писать будут же». Разговор перешел к жилищу, занимаемому посланниками, и к константинопольскому климату. «Посол говорил: как-де он ныне своима очима видит, что тот двор, на котором они, посланники, поставлены, хотя и в дальности от них, изрядной и пространной, и строения на нем много. И по достойности их благоразумия такой им двор дан. Только спрашивает он, посол, у них, посланников, о том, что нет ли им от здешнего воздуха вредительства? И посланники говорили, что за милосердием Божиим по се число от здешнего воздуха повреждения им нет, и пребывающие при них люди все здравы. И признают они, посланники, что приезд их в Царьград случился в благополучное осеннее время, в которое бывает холодно. А летом-де, как они, посланники, слышат, бывают здесь великие жары и живущим людям от тех жаров случается неспособность к здравию. И они-де, посланники, спрашивают его, посла, что в летнее время, а паче в мае, и в июне, и в июле месяцах, когда бывают великие жары, и тогда где он пребывание свое напред сего имел и из Гала-ты куда отъезжал ли? И посол говорил: правда-де то, что в те времена в Цареграде бывают великие жары, только видеть ему того не случилось, потому что в такие времена в Цареграде он не живал, а бывал в отъездах, иное в морском плавании, а иное во Адриано-поле. И тот-де город Адрианополь воздухом и всяким приволием зело удовольствован, и жить в нем в летнее время весело, и многие там есть угодья к птичьей и ко псовой охоте, и тем-де немалую забаву живущие там люди себе приемлют. Да и быть-де во Адрианополе всякой потехе пристойно, потому что прилегли кругом его равные и гладкие великие поля и перелески небольшие. И чает-де он, посол, что и в Московском государстве такие охоты есть же, потому что славные птицы сунгуры, которые называются по-русски кречаты, вываживаны были напред сего из Московского государства. Только-де разве той охоте препятие от того, что лесов там много, а таких угожих мест, как около Адрианополя, в Московском государстве нет. И спрашивал он же, посол, что в Российском государстве виноград родится ль и из того винограду красное какое питье делают ли? И посланники говорили: в Московском-де государстве птиц: кречетов и иных ко употреблению полевой охоты много, и тое охоту многие употребляют. И таких мест, где быть охоте, много, потому что около Москвы и в иных градех и странах прилегли равные ж и гладкие места и перелески малые изрядные, и воздух благополучной. Да и виноград-де в Российском государстве родится в двух местех: в Астрахани да в Киеве, и питье красное из него делают». Затем перешли к угощению, «подчивали посланники посла розным питием и ставили перед него всякие канфекты, а дворян его, посольских, и всех с ним людей подчивали ж дворяне и переводчики в особых палатах розными ж напитками и ставили им канфекты. И посол говорил: по первому-де случаю у них, посланников, он, посол, по премногу удовольствовался и сидел немалое время и просит прощения, что уже ему приспело время ехать. А впредь, ежели Бог подаст здравия, для расширения любви он с ними еще увидится. А ныне он за такую их любовь благодарствует, за