строится лет по пяти, и по шести, и по семи. А великого государя изволением и в один год могут состроиться двадцать кораблей, потому что лесов и корабельных припасов и всяких мастеровых людей в государствах его царского величества довольство многое». Посол сказал: «Только-де бы о строении корабельном великого государя указ был, а трудности в том деле никакой нет. А корабль-де, на котором они, посланники, к Царю-городу приехали, зело состроен по размеру и по достоинству и к хождению морскому скор». Посланники в ответ на эту любезность сказали: «Милостью Божиею и великого государя счастием на том корабле преплыли они Меотийское и Евксинопонтское море без всякой трудности, а от Керчи пришли к Царюграду в пятой день.

И посол говорил: зело радуется он о том, видя у себя таких честных гостей, их, царского величества посланников. И посланники говорили, что и они тому радуются ж, что увиделись с ним, послом; да и впредь желают с ним видетись и спрашивали: королевского-де величества посол, назначенной ему на перемену, где ныне и давно ль из Парижа поехал? И посол говорил, что назначенной ему на перемену посол выехал из Парижа тому четыре месяца и ныне живет в Смирне и при благополучной погоде может сюды прийтить в четыре дни. Посланники ж спрашивали: у королевского величества в котором месте на Белом (Средиземном) море корабельные пристани? И посол говорил, что у королевского величества две пристани на Белом море: одна корабельная в Тулоне, а другая каторжная или галерная в Марсилии. А у царского-де величества ныне три морские пристани: первая у Архангельского города, вторая у Астрахани, третья у Азова. Московское-де государство стоит междо тремя морями». Посланники на это заметили, что у царя есть и четвертая пристань под Казыкерменем. «И посол говорил: слышали-де мы и то, что у царского величества и на Каспийское море вновь суды сделаны ж для унятия тамошних морских разбойников. И посланники говорили, что суды у царского величества на то море поделаны наипаче для торговли персидской. А разбойников там морских бывает мало, только выходят иногда для кражи и грабежу по небольшому в малых каюках горские черкесы, и тех из Астрахани и с Терка царского величества ратные люди разбивают и усмиряют в то время». Посол поинтересовался работами по сооружению канала между Волгою и Доном:

«Слышали-де они и то, что делают у царского величества меж реками Волгою и Доном перекоп, чтоб проход был водою из Волги в Дон, и то-де подлинно ль так и для чего то строится?» Посланники ответили не особенно любезно, «говорили, что по указу царского величества междо теми великими реками тот перекоп делают», — но объяснить цели этого предприятия отказались, сказав: «…а для чего, и то в воле его царского величества». На этом разговор кончился. «И потом подчивал посол посланников розным питьем, и провожал посланников посол и секретарь и дворяне до тех мест, где встретили»[856].

14 ноября французский посол присылал к посланникам своего толмача с извинением, что, несмотря на свое великое желание, с ответным визитом быть у них не может из-за плохой погоды «за тем, что сего числа на море погода зело великая, и в каюках от Галаты к Песочным воротам за тою погодою приехать ему невозможно; да и чрез Галатскую проливу за тою ж погодою в Царьгород переехать не мочно ж». Поэтому он, посол, вынужден приезд свой к посланникам отложить до завтра.

В то же утро приходил секретарь английского посла Георгий Шраер. Войдя к посланникам в палату, он говорил: «Ходил-де он сего числа, приехав в город с Галаты, для гуляния, и прилучилось ему итить мимо их, посланничья, двора. И по совести-де христианской доброжелательной зашел он к ним, посланником, поклон свой отдать и поздравление им учинить». Посланники в ответ сказали, что они «тем его приходом благодарны и любовь его к себе почитают», и спросили о здоровье английского посла. Секретарь, ответив на их вопрос, сообщил затем посланникам интересовавшее их известие, что английский и голландский послы получили от своих правительств указы о посредничестве в предстоящих русско-турецких переговорах, сообщили эти указы великому визирю и что от визиря и от султана получен благоприятный ответ. При этом Шраер засвидетельствовал, что, как раньше на Карловицком съезде он царской стороне «всякого добра желал и бывшему там русскому послу радение свое оказывал, так и ныне им, посланникам, услужить готов». Затем он спрашивал у посланников, были ли к ним за последнее время из Москвы какие-либо письма. Посланники сказали, что из Москвы к Царьграду почта не ходит и писем к ним «в присылке» из Москвы и от Киева нет. Продолжая разговор, Шраер сказал далее, что из английской и из голландской земель писано к послам, что в Москве после их, посланничья, отъезда были великие пожары, во время которых немалая часть Москвы выгорела. Посланники говорили: «Ведомость-де им об одном пожаре была еще тогда, как они были в Азове и у Таганрога, и пожары-де на свете не диво, потому что и в иных окрестных государствах, также и в Цареграде, пожары бывают же». Секретарь сказал, что в Москве великие пожары бывают потому, что там много деревянных построек, заметив при этом: «А у них-де в Аглинской земле таких пожаров не бывает». На это Украинцев возражал, что «в Московском государстве каменного строения много, и к тому каменному строению прилежание ныне есть немалое, только меж тем каменным строением есть многое и деревянное строение, и пожары чинятся от того деревянного строения»; а на замечание секретаря, что в Англии таких пожаров не бывает, московский дипломат очень находчиво и кстати напомнил о большом лондонском пожаре 1666 г.: «А он-де, посланник, помнит и то, да и забыть того еще некогда, как тому минуло не с большим тридцать лет, что и королевского величества аглинского стольной город Лондон чуть не весь выгорел». Шраер должен был признаться, что «о том великом лондонском пожаре слыхал и он. И выгорело тогда больше 300 000 дворов. И с того-де времени у них в Аглинской земле почали палатное строение созидать каменное твердое и от огневого запаления безопасное. А до того пожару, хотя и у них строение было каменное ж, однако строили плохо и непрочно, и мешано было больше каменное с деревом. А после того великого пожару при добром каменном созидании от пожаров их Бог хранил, и бывали пожары немалые»[857].

Посланники сказали о своем давнем желании видеться с английским и