Конечно не слыхали. Потому что никаких таких подвигов не было, это похлебка из полуправды и полного вранья, которую разливали по ушам, чтобы утихомиривать строптивых юнцов и подкармливать причуды детей-переростков вроде Мрачного, который помнил наизусть сотню саг, но ничего не знал о реальном мире и не мог быть полезным ни единой душе. Смотри он на вещи трезво и не ломай голову над их тайным значением в песнях его эпохи, в саваннах ему бы жилось намного легче. Возможно, он бы признался Чи Хён в своих чувствах до появления Гын Джу или даже после, а не избегал ее, надеясь, что она придет сама. Или подошел бы к Софии и потребовал ответить, действительно ли она собирается сжечь целый город жидким огнем. Может, он не был бы одинок… Ведь ни одна живая душа не затоскует по нему, если он не вернется в лагерь или в саванны. И куда теперь податься? Разве что лечь в могилу рядом с дедом.

Глядя на огромную колышущуюся стену серого тумана, Мрачный чувствовал себя беспомощным как никогда. Откуда начать, вот вечный вопрос. Что делать с собой, когда собачье существование свелось к попыткам найти твердую почву в мире дыма и теней? Делать было нечего – только то, что он делал всегда: опустить голову, брести вперед и надеяться, что либо ты выберешься случайно, либо кто-то укажет тебе путь. Как это сделала Безликая Госпожа, например, – ведь именно она сказала Мрачному, где искать дядю, и не наткнись он на нее, так и скитался бы по Звезде с дедушкой на закорках…

Все обесцвечивающая дымка и неестественная тишина на поле напомнили бредущему сквозь дым Мрачному об Эмеритусе: то, что казалось так похожим на сон, опять стало реальным, как боль в груди, как застрявшее в горле рыдание. Они с дедушкой провели там несколько хороших дней, осматривая королевство и убеждаясь, что в старых песнях все-таки есть толика правдоподобия, если не правды. А здесь, на этом адском поле, он испытывал ту же самую головокружительную неуверенность в происходящем. Он словно пребывал между реальным миром и миром героев; такое предчувствие, что за очередным облаком дыма обнаружится Безликая Госпожа. Если бы сейчас оправдался его безотчетный страх и внизу появилась стая демонов – это был бы финал, о каком мечтает любой сказитель. Если бы оказалось, что эта бойня и сменившая ее зловещая тишина – дело рук мстительной богини, явившейся наказать Мрачного за неисполнение ее воли, за то, что он поднял копье и нож, сражаясь вместе с Софией, а не против нее.

– Хватит, – сказал он своим уже прежним привычкам. – Это не песня, Мрачный.

– О, но разве не песня – вся Звезда? – раздался напевный голос Хортрэпа; дым стекал по одеждам колдуна, когда тот ступил на труп лошади и поклонился. – Я услышал, что по этому полю крадутся Рогатые Волки.

– Не называй меня так, – сказал Мрачный, проклиная себя за оплошность. Дернула же его нелегкая пожелать чьей-нибудь помощи. «Чья-нибудь» означает чью угодно. Дедушка говорил, что к просьбам смертных прислушиваются только те боги, которые любят пошутить. – Колдун, где мой дядя? Я знаю, он был с тобой.

– А я знаю, что мой дорогой друг Безжалостный был с тобой в последний раз, когда мы виделись, но его тоже нет, – парировал Хортрэп, изучая пустое пространство за плечами Мрачного.

А вот это уже больно: Мрачный прошел по всему лагерю, и только этот колдун заметил отсутствие дедушки. Чи Хён пребывает не в лучшем состоянии, и все остальные тоже, но тем не менее…

– Может, они уединились для давно назревшего разговора между отцом и сыном?

– Дядя… – Мрачный закрыл глаза и сглотнул мерзкий воздух, отравивший рыдание, прежде чем оно вырвалось. Хортрэп пытается отвлечь его – вот что происходит. Когда Мрачный открыл глаза, они были сухи. – Дядя Марото был с тобой, колдун. Ты отрицаешь?

– Он был в моем обществе, да, – согласился Хортрэп, спрыгивая со своего постамента – мертвой лошади – и прижимая ладонь к груди. – Боюсь, что Марото ушел, о Мрачный из клана Рогатых Волков.

– Ушел? – Вот теперь лопнул последний гребаный шов, не позволявший Мрачному развалиться на куски. – Ты имеешь в виду, что он умер? Если умер, я увижу его тело. Если… если… если он…

– Я почти уверен, что ты предпочел бы увидеть его мертвым! – проговорил Хортрэп.

– Да уж предпочел бы, мать твою! – Мрачный сгреб колдуна, не дав тому воспользоваться его демонами и мускулами. Не нуждайся варвар в ответах больше, чем в удовлетворении, он оторвал бы великану руки, а не просто вытряс бы из него дерьмо. – Где?! Почему?! Где?!Почему?!

– От-пус-ти! – проревел Хортрэп, и Мрачный ощутил в груди злорадное тепло, увидев, что колдун пусть только на миг, но утратил самообладание.

Он выполнил требование, отнял ладони от широких плеч старика, но не отошел ни на дюйм. Хортрэп тоже не шелохнулся, дыша жарким затхлым воздухом в лицо Мрачному.

– Ладно-ладно… Но мне известен только его мотив, а не цель.

– Говори.

– Я говорю, – надменно заявил Хортрэп, делая шаг в обход Мрачного и толчком в плечо вынуждая идти рядом – если, конечно, Мрачный не собирается бежать за колдуном, как послушный демон. – Ты же знаком с Пурной, ученицей Марото?

– Только что видел, как София и Дигглби несли ее наверх, к костоправам. А что с ней?

– Хочешь сказать, она выжила? – Смешок прозвучал столь же искренне, сколь и неуместно. – Тем лучше для нее, но это не заслуга твоего дяди. Пурну тяжело ранили в бою, но, когда ей понадобилась помощь Марото, он отвернулся от нее. Он бывает… исключительно осторожным, твой дядя, и я подозреваю, что в нем взяли верх самые низменные инстинкты. Ведь никто из нас не знает, что случилось: весь этот дым, имперцы, исчезающие в мгновение ока демоны знают куда… Такое любого испугает, и он сказал, что если ее нести, то это замедлит бегство.

Мрачный попытался вздохнуть, но не сумел. Он так переполнился гневом, что не осталось места ни для чего, даже для воздуха.

– Из-за этого София сцепилась с ним прямо там, при Пурне, умиравшей подле их ног. Ко всеобщему благу, я справился с Марото и увел его. Полагаю, это позволило Софии и паше отнести Пурну в безопасное место. Я немного прошелся с ним, а потом он заявил, что покончил со всеми нами. Он уже поклялся убить Софию – спроси у нее, если не веришь. Я бы остановил его, но, видишь ли, я обязан Марото жизнью после одного очень давнего события, поэтому не могу причинить ему вред. Он уже давно ушел. И не сказал куда.

Они немного прошагали в молчании, и, только уверившись, что яростный вопль не слетит с его губ, Мрачный спокойно произнес:

– Ты не знаешь, куда он пошел. Но ты выслеживал его раньше. Ты поможешь мне его найти.

– Да неужели? – хмыкнул Хортрэп, но хватило одного взгляда Мрачного, чтобы колдун сменил тон. – Конечно, я помогу, обязательно помогу. Но вот что тебе следует помнить: иногда твой дядя становится таким вот дерьмом, в трудную минуту покидает друзей. Однако всякий раз возвращается, поджав хвост, и мы принимаем его, потому что не ждем от него большего. Думаю, если ты подождешь денек-другой, он и сам явится в лагерь с мешком извинений за свое дурное поведение, обещая стать лучше, находя лазейки в клятвах убить нас… Как обычно.