Все, чего я хочу, – чтобы ее талант признали и Дакота была счастлива. Но это не в моей власти. Совершенно удрученный, я не мог придумать решения этой проблемы. Мне нужно было расспросить ее подробнее; там должно быть еще много разных ролей…

Я решил подумать об этом позже и переключился на Нору. Она больше похожа на Нору, чем на Софию, и, к счастью, я лучше Хардина запоминаю имена. Он называет Дакоту не иначе как Далилой, даже в лицо. Ну и хватит о мрачном Харди.

Харди.

Вспомнив это прозвище, я рассмеялся. Я обращался к нему так каждый раз, когда он называл Дакоту Далилой.

Пробегая мимо продуктового магазина, я заметил, что женщина, державшая в руках кучу набитых бумажных пакетов, удивленно уставилась на меня. И я прекратил смеяться над собой и своими жестокими планами сделать прозвище вторым именем Хардина.

Но потом снова засмеялся.

Мне нужно выпить кофе.

Я всего в двадцати минутах бега от «Мельницы», но парк – в противоположной стороне от моей квартиры…

Кофе того стоит. В этом районе его можно купить практически на каждом углу, но не очень хороший – бр-р, напиток из гастронома самый отвратительный. Кроме того, мне все равно нужно проверить, составлено ли расписание на следующую неделю.

Я развернулся и направился к кафе. Снова пробегая мимо женщины с пакетами, я увидел, как один из них соскользнул с ее руки, и поспешил на выручку, но не успел. Коричневый мешок порвался, и банки с консервами покатились по тротуару. Женщина, казалось, так расстроилась, что неудивительно, если бы она начала звать на помощь.

Я схватил банку куриного супа, прежде чем та выкатилась на дорогу. Порвался еще один пакет, на землю посыпались овощи. Женщина начала ругаться. Ее лицо скрывали темные волосы, но мне показалось, что женщине около тридцати. На ней свободное платье, под которым угадывается небольшая выпуклость. Вероятно, она беременна, а может, и нет, лучше не спрашивать.

Два подростка пересекли улицу и приблизились к нам. В какое-то мгновение я решил, что они нам помогут.

Ничего подобного. Пока мы пытались устранить последствия продуктовой катастрофы, они даже не взглянули в нашу сторону. Никакого дружеского участия: они просто поднимали ноги повыше, чтобы перешагнуть через коробку с рисом, оказавшуюся на их пути. Иногда высшим проявлением гуманизма, на которое вы можете рассчитывать в этом городе, можно считать то, что кто-нибудь не сокрушил все на вашем пути.

– Вы далеко живете? – спросил я женщину.

Она взглянула на меня и покачала головой:

– Нет, всего через квартал.

Женщина схватилась темно-коричневыми руками за голову и заохала.

Показав на кучу продуктов, рассыпавшихся по асфальту, я предложил:

– Хм, ладно. Давайте разберемся с этим.

Поскольку у меня не оказалось в карманах лишних пакетов, я снял толстовку и начал складывать в нее покупки. Возможно, все не поместятся, но попробовать стоит.

– Спасибо, – поблагодарила она, пытаясь отдышаться.

Женщина хотела нагнуться, чтобы помочь мне, но я ее остановил.

Раздался автомобильный гудок, затем еще, хотя я стоял на проезжей части только одной ногой. Самым большим преимуществом жизни в Бруклине является отсутствие сигналов. Как правило. Манхэттен больше похож на хаотичный, злой, маленький остров, поэтому я предпочел бы поселиться в Бруклине, жениться и преподавать в местной государственной школе. Хотя планы на будущее я обычно связываю с другими городами, более тихими. Кроме того, мне нужно познакомиться с девушкой и начать с ней встречаться, а это может занять некоторое время. Скажем так, это мой список дел на ближайшие пять лет…

Ладно, на десять.

Я поднял и сунул под мышку бутылку растительного масла.

– Все собрали, – я взглянул женщине в глаза, прикрытые капюшоном.

Она скептически посмотрела на меня, пытаясь понять, нужна ли мне ее помощь или все в порядке. Я хотел было заверить ее, что справлюсь. Однако существовала вероятность, что это вызовет у нее подозрения. Поднялся ветер, мгновенно принеся прохладу. Я заторопился и связал рукава толстовки поверх сложенных продуктов, соорудив подобие сумки. Сверху я забросил коробку крекеров и упаковку колбасы.

Поднявшись на ноги, я вручил узел с продуктами женщине. Ее глаза потеплели.

– Вы можете не возвращать толстовку, у меня их куча, – сказал я.

– Уверена, когда-нибудь ты сделаешь свою девушку очень счастливой, молодой человек, – улыбнулась женщина, собрала непорванные пакеты с покупками, перехватила поудобнее узел из толстовки и собралась идти.

Комплимент мне польстил, и стало интересно: почему она решила, что я одинок. Неужели я излучаю отчаяние и одиночество?

Возможно.

– Вам помочь? Хотите, я донесу сумки до вашего дома?

Я постарался, чтобы это прозвучало как предложение, а не как требование. Ей будет нелегко все дотащить.

Она покачала головой, глядя мимо меня, в том направлении, куда собиралась идти.

– Это совсем рядом. Я справлюсь.

В ее словах слышался легкий акцент, но я не разобрал, какой именно. Когда она ушла, я сообразил, что на самом деле она обойдется без моей помощи – отлично донесет пакеты и толстовку с продуктами. Я предполагаю, что это было своего рода послание для меня от космических сил: я не обязан всем помогать, как Огастус со своими сигаретами в фильме «Виноваты звезды». Ну, не точно так же, но все же. У него с этим явно было еще хуже, бедный парень.

Женщина ушла, а я продолжил путь на юг, в Бушуик. Мне нравится район, в котором я живу. Это близко к Уильямсбергу, но с ощутимо более низкой арендной платой, хотя и у нас она достаточно высока, – я был в шоке, черт побери, когда сюда переехал, по сути, она больше, чем мамин ипотечный кредит. На этом преимущества жизни в нашем районе не заканчиваются. Все-таки здесь все не так дорого, как я ожидал. Недешево, конечно, но слухи о том, что литр молока обходится в Нью-Йорке в десять долларов, неправда… по большей части. Русский парень, владелец магазинчика под моей квартирой, любит задирать цены, но я полагаю, что плачу дополнительные деньги за удобство, так как имею возможность делать покупки, спустившись в торговый зал меньше чем за минуту. Кроме того, я всегда могу потратить больше двух минут и найти другое место для покупок. Одной из самых важных привилегий жизни в большом городе я бы назвал безграничные возможности. От магазинов на каждом углу до ресторанов и людей – всегда есть варианты.

В «Мельнице» я застал Поузи за прилавком: она наполняла контейнер льдом. Джейн, самая опытная сотрудница кафе, которая иногда тихим слащавым голоском называет себя «старейшиной», мыла грязные деревянные полы. Она опускала швабру в воду, и мыльная пена переливалась через край ведра. Маленькая девочка встала из-за стола у выхода и подошла к Джейн, чтобы посмотреть, что та делает. Я осмотрелся, разыскивая родителей ребенка, но в кафе было немноголюдно. Из десяти столов были заняты только два. Я увидел двух девушек с ноутбуками и учебниками и парня с четырьмя пустыми чашками из-под эспрессо.