Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закрываю глаза и позволяю воде смыть с себя грязь, кровь, запах смерти и огня.
В темноте закрытых глазах я вижу сияние. В нём появляется прекрасный лик моего Ангела.
Она так нежна и одновременно порочна, что моментально возбуждаюсь. Вспоминаю вкус её губ, их мягкость и тепло, и невольно издаю стон.
Член напрягается настолько, что это невозможно вынести. Низкое, грудное рычание вырывается из моего рта.
Сжимаю собственный член и быстро двигаю рукой.
Всего лишь пара минут, и я кончаю, представляя Ангелину. Внутри всё сжимается от неудовлетворённости. Хочу её до невозможности. Хочу, чтобы она была подо мной, со мной и стонала в унисон, кончала от моих ласк и звала меня…
Как же я её хочу…
Мои эротические фантазии прерывает телефонный звонок.
Выключаю воду и вхожу из душевой кабины.
Звонок от Шведа.
– Да? – рявкаю недовольно.
– Ты где? – звучит не менее недовольное.
– Дома. Душ принимаю.
– Не забудь мозги хорошенько промыть, – ворчит Олег. – Мне едва удалось угомонить Кроша и убедить его остаться и сделать дело. Имей ввиду, он уже знает и по возвращении открутит тебе голову.
– Сначала пусть поблагодарит, – хмыкаю в трубку. – Это всё что ты хотел сказать?
– Не всё. Это была прелюдия. Завтра днём мы вместе с тобой вылетаем. У нас небольшая командировка. Клиент желает увеличить сумму, но отчего-то считает, что наша комиссия увеличиваться не должна.
– Придурок.
– Вот и скажешь ему это в лицо, – хмыкает Швед.
– Насколько командировка?
– Неделя точно, а там посмотрим, – говорит он и отключается.
Бросаю телефон в мойку и прислоняюсь лбом к стенке душевой.
В груди распускает свои щупальца тоска.
Неделя без Ангелины… Я сдохну.
АНГЕЛИНА
Первые три дня я сама не своя.
Как вообще так можно?
Одна моя часть шарахается от собственной тени. Я всё время ожидаю, что вот прямо сейчас откуда-то из-за угла выйдет Данте и одарит меня своей ненормальной улыбкой. Я до жути боялась встречи с ним и надеялась, что он забыл обо мне и оставил в покое.
Другая моя часть, какая-то извращённая, затаилась в ожидании и грезит о встрече с этим невозможным мужчиной. Снова хочу испытать те эмоции во время поцелуя, когда земля уходит из-под ног, остаётся лишь блаженство и невероятное желание. Я в тайне надеялась, что Данте скоро появится.
Но когда проходит третий день и от него нет ни весточки, я, одновременно, обрадована и ужасно разочарована.
У меня раздвоение личности? Или начинается биполярное расстройство?
И все эти три дня я не могу думать ни об учёбе, ни о работе, ни о чём, кроме ярких, словно зимнее небо глазах, нахальной улыбке и самоуверенном поведении загадочного Данте.
Всё мое мыслительное пространство занимает человек, о котором я не знаю абсолютно ничего, кроме необычного имени.
Наверное, я бы и дальше о нём думала, а может быть, и нет. В любом случае, этого я уже не узнаю.
На четвёртый день в наш университет приезжает сын ректора.
Он в прошлом году окончил Оксфорд и по просьбе отца решил поделиться с нашим курсом опытом и рассказать о жизни, учёбе и работе в другой стране.
Демидов Александр Владимирович.
Нужно ли говорить, что в первый день, все наши девчонки сделали на него стойку, а на следующий день явились при параде, словно в универе объявили конкурс красоты?
– А ещё он крутой теннисист, – говорит моя одногруппница Кира на перемене. Как раз сейчас будет лекция от Демидова. – Я много слышала о нём. У него немерено наград и в спорте и в учёбе.
– Мне кажется, я даже видела его имя в каком-то иностранном журнале, – расплывается в придурковатой улыбке другая моя одногруппница Леночка.
Пока мы болтаем и обсуждаем сына ректора, я не сразу замечаю, что в аудитории становится тихо, хотя звонка ещё нет.
– Ох… У него просто шикарное тело, – шепчет мне на ухо Кира.
– Стол нам слюной не залей, – давлюсь я смехом.
Но на самом деле сама от девчонок далеко не ушла. Взглядом впиваюсь в шикарного брюнета и не могу отпустить его из поля зрения.
– Согласна, тело шикарное, – замечаю я тихо.
– Геля, не просто шикарное. Он – мечта. Я готова ему отдаться вот прямо здесь и сейчас и плевать, что на нас все будут смотреть, – вздыхает Леночка. Достаёт из сумочки розовую помаду и подводит губы.
– Наверняка у него есть девушка, – грустно говорит Кира. – И узнай она о тебе, Ленка. Или обо мне или о Геле, или о ком-то ещё, то сделала бы этой несчастной харакири.
– Кирочка, харакири – это ритуальное самоубийство. Его можно делать только самому себе, – хихикаю я. – Она скорее просто голову откусит и не подавится.
– А может, он холост? – подмигивает нам Лена.
– Всё может быть, – пожимаю плечами. – Но он классный, да.
«Классный» – мягко сказано.
Именно такие мальчики-красавчики украшают собой обложки журналов, демонстрируя всему миру нижнее бельё, а заодно и своё потрясающее тело и харизматичную мордашку.
– Кстати я сегодня специально раньше пришла и видела его крутейшую тачку. Мммм… Мечта, – чмокнула губами Лена. – Я бы умерла за такую машинку.
– Сегодня весь универ специально пораньше пришёл, – хохотнула Кира. – Все студентки, преподавательницы и даже уборщицы.
– Если у тебя папа – ректор, а мама трудится в каком-то жутко крутом закрытом научно-исследовательском центре – немудрено, иметь соответствующие игрушки, – глубокомысленно говорит сидящий за нами наш одногруппник Никита. – И ничего в нём особенного нет. Тело как тело, а морда слишком слащавая, что аж блевать охота.
– Ты просто завидуешь, что у тебя нет такого тела и такой сладенькой мосечки, – зловредно протягивает Лена и показывает Никите язык. – И вообще, не смей подслушивать нас.
Парень закатывает глаза и с сарказмом говорит:
– И это перспективные студентки, которым пророчат серьёзную и головокружительную карьеру.
Я смеюсь.
– Ник, даже серьёзным и перспективным ничто человеческое не чуждо. Дай полюбоваться и помечтать.
Я снова смотрю на Демидова.
До чего же впечатляюще он выглядит: высокий, но пониже Данте будет, широкоплечий, в кипенно белой рубашке, что обрисовывает тугие канаты мышц. Рукава закатаны до локтей, демонстрируя всем сильные загорелые руки. Идеальные руки. Классические и модные брюки со стрелками так же лишь подчёркивают силу и красоту мужского тела, облегают всё самое необходимое…