Морза не стала отвечать. Один за другим она открывала ящички громоздкого письменного стола, наполовину покрытого зеленым налетом водорослей. На его поверхности появлялись разнообразные инструменты, от вида которых Таура все больше и больше хмурился.

«Не передумал? — от ведьмы не скрылось выражение его лица. — Ритуал сложный и… не очень приятный».

«Нет, не передумал», — Таура попытался совладать с лицом и попросту отвернулся от стола со зловещими инструментами. В каюте и без того было, на что посмотреть.

Например, натянутые повсюду сияющие гирлянды, сделанные из незнакомых Тауре моллюсков. Их маленькие бесформенные тельца были нанизаны на нитку, словно бусы. Мав подплыл поближе, чтобы рассмотреть страдальцев — большая часть моллюсков была еще жива, но некоторые уже умирали, пронзенные насквозь, свет их тускнел, и вибрация воды вокруг них затихала.

«Какой жестокий способ устраивать освещение», — Таура скривился, но не стал оборачиваться к Морзе, подозревая, что его самого ждет кое-что похуже.

«Всего лишь моллюски. Тупые бездушные твари».

И все-таки Таура обернулся:

«У любого живого существа есть душа», — взгляд его упал на зловещий ведьмовской инструментарий, и он поспешил отвернуться обратно.

«Даже у людей?» — ведьма мысленно усмехнулась.

«Что ты хочешь сказать?» — Таура чувствовал подвох, но не понимал, в чем он заключается.

«Я хочу сказать, что у людей души нет!»

Таура вздрогнул и снова повернулся к Морзе. Ее длинные бирюзовые волосы шевелились в воде, словно живые змеи, темно-синие глаза казались в колдовской полутьме непроницаемо-черными. Ведьма была страшна, и мав едва не пожалел о своем решении получить ноги с ее помощью. Но следующая ее мысль настолько поразила его, что сама ведьма перестала казаться самым страшным в его задумке:

«И поэтому тебе придется расстаться со своей…»

Верно, на лице мава отразился такой ужас, что Морза поспешила его успокоить:

«Не навсегда, только на время, пока ты не образумишься и не вернешься. Я возьму твою душу в залог и постерегу ее здесь, на дне. Не бойся, — она вильнула хвостом и оказалась совсем рядом с юношей. Погладила его по татуировке на лице, — я буду очень хорошо ее стеречь».

И засмеялась.

И от ее смеха у Тауры вновь побежали мурашки, но на сей раз он не собирался убеждать себя, что это от холода. Ему было страшно.

«И еще одна мелочь… — Морза наслаждалась произведенным эффектом. Кривила губы, с превосходством оглядывая опешившего юношу, упиваясь его страхом и своей властью над ним. — Вместе с твоей душой я заберу у тебя магию моря и голос моря. На суше они тебе не понадобятся».

«Я не понимаю…»

«Сейчас поймешь, — Морза прошипела и схватила Тауру за руку, подтащив к своему рабочему столу со зловещими инструментами. — Любое колдовство имеет свою цену и сроки действия. У тебя есть время до захода солнца, чтобы выбраться на берег. После того, как солнце скроется за горизонтом, ты больше не сможешь прикасаться к морской воде. Любое прикосновение будет вызывать жгучую боль и обратный эффект моего колдовства».

«Я не понимаю…» — Таура снова пробормотал, чувствуя себя до невозможности глупым и потерянным.

«Какой непонятливый, — Морза фыркнула. — Я даю тебе запас времени до новолуния. Если до истечения этого срока человеческая девушка не полюбит тебя, заклинание потеряет силу».

Ведьма с интересом следила за реакцией юноши, ожидая, что он вот-вот струсит и откажется от своей затеи.

«Как я узнаю, что она меня полюбила?» — вопрос был не тот, на который рассчитывала Морза.

«Поцелуй, — женщина сложила губки бантиком и ухмыльнулась. — Она должна будет поцеловать тебя, сама, без принуждения, не как брата или друга, а как влюбленная женщина целует мужчину. Хочешь, покажу, как это делается?» — ведьма лукаво стрельнула глазами и потянулась ближе к Тауре, но юноша поспешил отстраниться.

«А если она не захочет меня целовать?» — юный мав все больше хмурился.

«Тогда ты умрешь, тело твое превратится в морскую пену, а душа останется у меня навсегда, — от этого мыслеобраза, пропитанного злой иронией и издевкой, Таура вздрогнул. Ведьма продолжала говорить, — Но ты сможешь закончить свое испытание раньше срока, просто нырнув в морскую воду. Пара минут страданий, и океан вернет тебе твой родной облик, а твоя душа и магия возвратятся к тебе. В противном случае я воспользуюсь ими по своему разумению. Чистая душа нынче огромная ценность, даже на дне морском».

В трюме затонувшего корабля повисла тишина, нарушаемая только журчанием пузырьков воздуха, вырывающихся из щелей в прогнивших досках.

«Ну, что, ты согласен на мои условия?» — Морза хитро улыбнулась, ожидая услышать отказ и намереваясь озвучить красивому юноше, сыну Владыки моря, другое соблазнительное предложение.

«Согласен», — мысли Тауры были тверды и прямы, и Морза лишь досадливо фыркнула про себя.

«Ну, что же… Таково твое решение, не пожалей о нем… Нам нужно подняться на поверхность», — она решительно потянула юношу вон из трюма.

«Зачем?» — тот попытался вывернуться, но тонкие пальцы ведьмы оказались неожиданно крепкими.

Морза фыркнула, на сей раз вслух, отчего из ее точеного носа вверх рванулась стайка пузырьков воздуха:

«Во-первых, для ритуала мне потребуется огонь, а под водой он не горит. А во-вторых… люди не умеют дышать под водой. Ты же ведь не хочешь захлебнуться, так и не увидев ту, ради которой принес столь большую жертву?»

* * *

— Человек за бортом! Паруса к ветру! Сбавить ход!

У носа фариды скопились матросы во главе с капитаном, и все они с тревогой вглядывались в морские волны.

— Бросить спасательный круг! — капитан, рослый немолодой мужчина, уже отдавал команды. — А ну, живее, береговые крысы, шевелись!

Шум и суета возле борта привлекли внимание хозяина судна. Лорд Нигель передал штурвал рулевому и уверенной походкой заправского моряка направился на нос судна.

— Что у вас здесь происходит? — он спросил хрипло, словно только что поднялся с постели, хотя все это время провел на корме у руля. Недовольно скривился, прочистил горло и сплюнул за борт.

— Человек за бортом, милорд! — капитан махнул рукой в сторону утопленника.

Нигель едва бросил взгляд на волны: среди пенных барашков покачивалось тело мужчины, распластавшегося ничком на обломке доски. Лица его видно не было, только длинные темные волосы, разметавшиеся по обнаженным плечам.

— Так киньте ему спасательный круг, — он недовольно кривил губы, вытирая их очередным белоснежным платком. Скомкав использованную ткань, он брезгливо вышвырнул ее за борт.

— Кидали, сэр! Только он не может его поймать, он без сознания. А может, и вовсе, утонул, — при этих словах капитан побледнел, украдкой осенив себя ритуальным знамением.

— Да,