узнать о происшествии и доложить комдиву, но факт остаётся фактом.

Генерал-майор Ларичев остановил стальную грохочущую лавину в десяти метрах от дороги и сказал своим подчинённым, приглушившим двигатели, примерно так:

– Сынки мои! Случилось несчастье, но сейчас произойдёт ещё большая беда. Вам придётся гусеницами переехать меня, прежде чем вы сровняете с землёй спящий посёлок, погубив десятки женщин и детей. Если я для вас ещё командир, то говорю вам, дети мои, не спешите пролить реку невинной крови, поверните ваши БАТы назад, а завтра, я клянусь вам честью офицера, мы найдём тех, кто убил!

Солдаты молча с минуту постояли, посмотрели генералу в глаза, завели моторы и повернули своих железных монстров назад, потому что любили и уважали своего комдива, а генерал сдержал слово и на следующий же день перепуганный посёлок нашёл убийц, отдал их под суд и инцидент был исчерпан.

Событие настолько потрясло обе стороны, что мир воцарился надолго.

Генерал Ларичев был фронтовиком, настоящим боевым офицером, сильным, очень волевым организатором и, в то же самое время, душевным открытым человеком!

Он командовал дивизией шесть лет и построил за это время, фактически, весь военный городок и техническую зону. Его прозвали – Строитель.

Следующим комдивом был генерал-майор Чернов, который, в свою очередь, тоже вписал славную страницу в летопись ракетного соединения.

Городок был построен, но пуст и гол. Первым делом генерал произвёл реконструкцию, усовершенствование и расширение ранее уже построенного артезианского водозабора дивизии, что дало возможность осуществлять полив!

К жилым домам, в казарменную и техническую зоны, и даже в небольшой скверик отдыха на аэродроме авиаполка прикрытия, был невесть откуда завезён чернозём. Вдоль улиц, аллей и тротуаров пролегли десятки километров труб с отверстиями в верхней их части. Было высажено неимоверное количество деревьев и кустарников, и всё ожило!

Через несколько лет в этой, забытой Богом каменистой степи, где земля летом трескается от жары, а зимой от мороза, появился оазис, поражающий буйством зелени и цветов всякого, посетившего эти места! К каждому дереву и кусту, к каждой клумбе была подведена вода и на «объекте» флоры обязательно висела бирка: «ответственный комсомолец рядовой Иванов, Перов или Сидоров». И надо сказать, что эти рядовые – Иванов, Петров и Сидоров – каждое утро, во время уборки территории, приходили, проверяли и убирали.

Да, надо ли говорить, дорогой читатель, что у любого, кто был свидетелем этого чуда в пустыне, отсохли бы руки сорвать хоть листок с дерева, и, конечно же, отсохли бы его поганые копыта ступить на выстраданную в камнях траву.

Уже много позже, когда капитан Юрий Апранин вернулся служить в Подмосковье, несколько месяцев он не мог себе позволить сойти с тротуара или дорожки на травянистый ковёр, а деревья на всю жизнь остались для него живыми и близкими существами.

Вот такой был этот генерал Чернов, и оставил он после себя живую и добрую память. Когда, спустя пять лет, комдив покидал взлелеянную им красоту, деревья в городке уже подбирались к балконам третьих этажей, а трава и акации напрочь укрыли иссохшую, измученную землю зелёной влажной нежностью.

За глаза, Чернов получил имя Озеленитель, и близкие люди, из его окружения, говорили, что генерал этим очень гордился!

Но на выдающихся, а иногда, просто на хороших людей нам везёт не всегда, и следующий комдив это подтвердил.

Генерал Гребещин, придя на выстроенное и цветущее хозяйство, первым делом, поменял своих замов, удвоил размер квартиры за счёт третьего этажа, а все сантехнические коммуникации в доме заменил на нержавеющую сталь. Сделав ремонт и сменив мебель, он решил, что для страны, пребывающей в «социалистическом анабиозе», он поработал нормально и более чем достаточно.

Главными объектами внимания Гребещина стали: военторг и женщины. Ну уж больно охоч был генерал до тёток, за что, по местному обыкновению, и был окрещён Осеменителем.

Итак, всё золото, ковры, хрусталь, импортные сервизы и мебель попали под недреманное око местных «Трёх толстяков» – комдива Гребещина, его зама Завидонина и начальника политотдела дивизии Сидорчука, а точнее их плотоядных жён!

Стоило только прийти вагону с каким-нибудь барахлом, как к складу немедленно подлетали газики с первыми леди и на военторговском складе начиналась битва.

Так уж бывает в этой противоречивой и не логичной жизни, что Рим спасли глупые гуси, а мост может рухнуть из-за лопнувшего или незатянутого болта.

Обделили в этой схватке за дефицит какую-то кладовщицу, а она оказалась обидчивой, очень мстительной, но неожиданно предприимчивой и даже весьма продвинутой в своей предприимчивости дамой. Будучи, несколько позднее, в областном центре на базаре, она не поленилась зайти на почтамт и позвонить в милицию с рассказом о том, что происходит в их гарнизонном военторге, и кто там «банкует»!

Мало того, дорогой читатель, что она позвонила. Позвонила ведь она не просто в милицию, а в уголовный розыск и не в областной прикормленный, а в матушку Москву, и не просто в столицу, а прямо на Петровку, 38!

Это было всё!

Ничего не подозревавший Гребещин с проверяющим из штаба армии и дежурными тётками из гостиницы даже не успели ещё всё допить и, по обыкновению своему, сломать кровать, а следственная бригада Главного управления внутренних дел уже прибыла в военный городок и прибыла даже быстрее, чем глупая кладовщица к себе домой.

Склады, магазины, шкафы и сейфы были в одночасье закрыты, опечатаны и началась ревизия, которая шла почти месяц. Воровство выявилось несусветное и срока ломились огромные. Но кому?

В первую очередь, естественно посадили начальника военторга Мехмедова и его зама Клавку Зайцеву, жену капитана Володи Зайцева, который служил в одной части с Апраниным. Все стены в их квартирах простукивали, просвечивали и просверливали, а гаражи и погреба под ними перерыли, аж, несколько раз.

Уже близился судебный процесс, когда майор Мехмедов неожиданно заявил, что слова от него никто больше не услышит, пока рядом с ним на скамью подсудимых не сядут генерал-майор Гребещин и полковники Завидонин и Сидорчук.

Назревал скандал, грозящий вылиться в позор Вооружённых Сил. Нужно было что-то делать, что-то предпринять…

И сделали и предприняли!

Процесс срочно свернули, дав Мехмедову половину срока и пообещав отпустить через год за хорошее поведение, а Клавке и того меньше. Подсудимые были вполне довольны, тем более что ни в стенах, ни в погребах московские сыщики ровным счётом ничерта не нашли!

Но резонанс есть резонанс и с застуканными «тремя толстяками» нужно было тоже что-то делать… Поэтому были приняты, по партийному принципиальные, крайне жёсткие и весьма радикальные решения.

Гребещин был освобождён от должности командира