Потому что вспоминал тебя, Мари. Лучшее, что было со мной, – это ты.

– Готово!

По счастью, как раз в этот момент подоспели макарошки и колбаса. Мария кинулась раскладывать их по тарелкам. Она пока ещё не знала, как продолжить этот разговор.

– Короче, Мари, сегодня с утра меня посетила мысль: надо как-то попробовать продолжить отношения с тобой.

Гость решительно принялся за еду. В то время как хозяйка еле-еле ковыряла вилкой в тарелке.

Вот и как на это реагировать? Сидит напротив человек, который откровенно ей сообщил: ты в постели лучше профессиональной проститутки, поэтому хочу к тебе. Убить его мало. И ведь попробовала уже, с утра, несколько дней тому назад. Потом чувствовала себя просто ужасно, потому что... Когда он увидел её в кафешке пьяную – он ведь просто так захотел ей помочь. И помог. И из большого уважения подарил стольник одной банкнотой. А она... Стыдно-то как. И даже, пожалуй, и сейчас стыдно. Вот за эти серые макарошки и за колбасу... Кажется, она её слегка пережарила. И выезжает сейчас только на том, что Джордж, похоже, всерьёз проголодался.

– А что такого тебе наговорила Стешка?

Гость поднял глаза от тарелки.

– А, ерунда. Она, похоже, очень сильно за тебя переживает – и поэтому наговорила много банальностей. Например, зачем-то минут десять мне рассказывала про твою бутылку водки. Что на самом деле это её муж на прошлый день революции раздобыл в горкомовской столовой, как вы её пили полгода по чуть-чуть... Короче, мужественно пыталась мне доказать, что ты не страдаешь алкоголизмом. Как будто я этого сам не понял ещё в прошлый раз, когда попал к тебе в квартиру.

– А как ты это понял?

– Не могу представить себе алкоголичку, которая будет поддерживать дома такую чистоту и на швейной машинке шить покрывала и накидки для мебели, да ещё и такие миленькие. Хотя больше я удивился другому.

– И чему же?

– Много мягких игрушек. Это при твоей-то биографии. Как ты сумела остаться такой доброй?

– Я? Доброй? Прикалываешься?

– Ни разу. Ты очень добрый человек. У тебя есть какая-то большая и светлая мечта, и ты до сих пор в неё веришь.

Мария вскочила с табуретки.

– Я тебя опять нечаянно обидел?

– Нет, что ты! Просто... Я ничего не могу понять. Ты что – в самом деле из тех органов? Я вам зачем-то понадобилась? Такое впечатление, что ту же Стешку ты допрашивал с пристрастием.

Я ни с кем больше не делилась подобными мыслями, никогда! Но ты прав…

– Я не из тех органов. И никого не допрашивал. Хотя твоя подруга и обмолвилась.

– О чём она обмолвилась?

– Когда я понял, что рассказы про бутылку и всё прочее, скорее всего, запланированы до твоего дома... Я спросил Стешку про главное. Как, мол, так вышло, что до твоей лучшей подруги, с которой вы почти как сёстры, на работе домогается какой-то козёл, угрожает… а ты об этом ничего не знаешь? Стешка чуть не врезалась в ближайшее дерево на аллее, попросила присесть на лавочку и довольно сумбурно объяснила.

– Что? Что она тебе про меня наговорила?

– Только хорошее.

– Да что конкретно?

– Мари, сначала пообещай мне, что ты её не прибьёшь. Уже хотя бы потому, что Стешка старалась для тебя же.

– Хорошо, обещаю.

– Она мне рассказала, что вы росли вместе ещё с дома малютки.

– Ну да, это так.

– И что у вас была одна мечта на двоих. Как однажды приедет мама и заберёт вас. Мари, может, не надо? Тебе, наверное, больно от таких воспоминаний?

– Да говори, всё равно уже.

Мария села обратно на табуретку и заплакала.

– Продолжай, не молчи!

– Ну вот. У вас была мечта, большая мечта одна на двоих. Но происходило это всё в детском доме, где слово «мама» под запретом и за него принято бить. И вообще – в конце концов, вы повзрослели и поняли, что мама не приедет. Но ты не стала отказываться от мечты. И даже наоборот – жила как-то назло всему, что творилось в казённом доме. И до сих пор терпеть не можешь грязь во всех её проявлениях. И поэтому когда на горизонте замаячил похотливый козёл комсорг… есть же вещи, о которых говорить противно.

– И что? Ты ей поверил?

– Разумеется. Потому что сначала я вспомнил твой рассказ про школьного физика, а потом – подробности нашей прошлой встречи. Как ты одним движением руки отправляешь меня на диван, потом заходишь в комнату, зачем-то закрываешь дверь, хотя в квартире никого больше нет. Задёргиваешь шторы. И просишь выключить свет, так что раздеваться приходится в темноте. И начинаешь всё с поцелуя в губы.

– Я... Я не знаю, как так получилось. Сама не ожидала.

Гость улыбнулся.

– Мари, ты себя вела так, будто это у тебя в первый раз. И вот это я вчера и вспомнил. Рядом лежит Эльза – а я вспоминаю тебя…

– Кажется, я поняла, чего ты хочешь. Но я не могу так сразу тебе ответить. Ты… действительно как из какой-то другой вселенной.

– Я и не жду от тебя немедленных ответов. И, честно сказать, сам ещё не всё понимаю.

– Тебе впервые попался кто-то, кроме б.ядей?

Нет, ну а что? Если он так уж хочет откровенного разговора.

– Во второй раз. Впервые – была девушка-комсорг из моей школы.

…Всё-таки не удержалась. Когда завтра вечером на пороге появилась Стешка, Мария первым делом влепила ей оплеуху. Чтобы знала, как разбалтывать личные тайны. Так что сейчас лучшая подруга сидела напротив и оправдывалась.

– Ты ничего не понимаешь! Ты себе нарыла… следователя какого-то, а я