были самые разные, главное – чтобы не прежние. Но очень редко подопечный становился Рейнольдовичем. А Маша и Стеша – стали.

Мария Рейнольдовна Красс.

Даже Джорджа сумела поразить. Дала ему полистать свой паспорт, он слегка обалдел: ничего себе. В кино без творческого псевдонима сниматься можно.

А ещё – некоторых своих выпускников, уже повзрослевших, директор продолжал опекать. Редко, но находил время заглянуть к ним домой или на работу, поговорить, расспросить о жизни.

Любимой одеждой Рейнольда Александровича в тёплое время года была лёгкая белая куртка, которую он носил уже много лет и очень берёг. Чем-то она ему нравилась. И узнать эту курточку Мария могла с первого взгляда.

Сейчас курточка висела на крючке у неё в прихожей. А из кухни раздавались голоса вперемежку со стуком молотка.

– Нет, не эту доску. Вон ту.

Это Джордж. Отделывает кухню панелями собственного изго товления. А гость, видимо, ему в этом помогает.

– Кажется, Мари пришла.

Это тоже Джордж. А Рейнольд Александрович уже выходит её встречать. Берёт сумку из рук. И вообще, кажется, доволен. Хотя всегда очень строго относился к семейным делам. Вот вы, дети, из-за наплевательского отношения к семье ваших отцов и матерей оказались в казённом доме – вы разве хотите, чтобы с вашими детьми было то же самое? Не берите примера с любителей лёгкой жизни. Семья – это драгоценность, а драгоценности надо хранить и оберегать. Поэтому сначала в загс, а уже потом – сожительство. А в загс Мария попадёт не скоро; Джордж честно её предупредил. И вообще: про шлюх – это у неё больное место. Всякий раз физик с его четвертаком вспоминается, и стыдно, стыдно…

Но почти родной отец Рейнольд почему-то был очень доволен. От ужина отказался, хотя приглашали в два голоса; пообещал ещё зайти; пожелал семейного счастья. Да, вот прямо так – семейного счастья. Мария выскочила провожать. Уже у подъезда вчерашний воспитатель тихо сказал: Маша, береги отношения с этим человеком. Он, может быть, единственный на этом свете, кто тебя любит по-настоящему.

– Вы так думаете?

– И думать нечего, Маша. Слухами земля полнится. Я заглянул узнать, что за ухажёр без прописки и без свидетельства о браке у тебя появился. И увидел, что он сделал в твоей ванной и доделывает у тебя на кухне. Такую красоту можно делать только от большой любви.

Он заглянул через два дня и, несколько смущаясь, поинтересовался, занимается ли Джордж отделкой квартир деревянными стеновыми панелями на заказ и сколько это стоит. А то давно уже собирался и свою кухню облагородить.

– Для вас – каждый раз обед и компенсация расходов на проезд до вашего дома и обратно. И не возражайте, Рейнольд Александрович, не потерплю. Вы уже заранее рассчитались со мной за всё, когда воспитали вот эту девушку.

Марии оставалось только смущённо краснеть и опускать глаза.

– Маш, реально понять не могу: чем он так поразил нашего папу Рейнольда? Хотя... Ну красотища же! Хочу такую же нам!

Лучшая подруга снова оглядела стеновые панели на кухне Марии.

– Стешка, я сама до сих пор столько всего не понимаю... Он на меня действительно будто с Марса свалился. И началось... Я в его паспорт смотрю: Лиандер, Джордж Маркович, 22 июня 1961 года рождения. Охреневаю. Тебе, спрашиваю, ещё даже 19 не исполнилось? О боже, я-то 20 марта пятьдесят седьмого родилась. Он смеётся – возрастом, говорит, определяется только глубина старческого маразма. А потом я думаю, как же всё странно выходит. По паспорту – я его старше на 4 с лишним года. А начинаю с ним разговаривать – и мне кажется, что он меня старше лет этак на тысячу. Такой мудрый змей, по сравнению с которым я – маленькая глупая девочка.

– Как ты сказала? Мудрый змей?

– Во-во, он тоже обратил внимание. Только… он действительно в чём-то змей. Этакий питон Каа из сказки про Маугли. Видит всё на пять ходов вперёд, почти всё знает, практически обо всём догадывается... И уж точно гораздо умнее меня. Даже вот книжек с собой принёс таких, что я и не видывала.

При переезде Джорджа к Марии выяснилось, что вещей у него немного. Одежды где-то на треть шкафа, коробка с разными инструментами и примерно четыре десятка книг. Несколько пособий по резьбе по дереву и деревообработке – это для работы. А для души... Больше всех Марии понравился, как самый понятный, сборник «Мысли и изречения античных мудрецов». Ещё среди книжек обнаружилась та самая Библия. Про неё Мария много слышала – и на уроках научного атеизма, и по истории. Главная книга христиан, которую веками извращали служители культа, чтобы эксплуатировать неграмотных крестьян. А вот почитать...

Да кто её вообще в СССР читал?

А у Джорджа была. И, кажется, прочитанная. С кучей ругательных пометок. Мария попробовала читать сама – как-то мудрёно написано, непонятно. А Джо, кажется, понял и не очень-то оценил. Вот в одном месте Христос разъясняет апостолам, кто его недостоин. Как будто свод правил диктует: «Кто сделает то-то – тот недостоин Меня!» На полях – заметка рукой Джорджа: «А ты меня достоин?».

Хотя распятие ему как-то раз заказали. Вышло очень красиво: резной крест с кучей завитушек, а на нём – распятый человек с каким-то странным выражением лица: он и мучается, и одновременно как-то очень спокоен. Словно знает, что у него впереди, вот именно за эту мученическую смерть, гарантированное место в Истории и благодарная память потомков.

За распятие тогда хорошо заплатили. Джорджу и Марии хватило на настоящее приключение.

После инцидента со стольником Джо предпочитал дарить Марии вещи. Например, отрез великолепной серебристо-белой ткани на платье. Угадал в точности: немного смугловатая девушка великолепно смотрелась в белом с серебряным отливом. Плюс мастерство швеи: платье выгодно подчёркивало красивую большую грудь и делало Марию невероятно сексуальной. Высокая красави ца приятной полноты. Ну, когда шила – для себя ведь старалась.

И для любимого.

Платье надо было выгулять, а тут ещё заплатили за резное деревянное распятие, а тут ещё Мария обмолвилась – жалко, что квартира маленькая, ванной нет, только душ. В ближайшую пятницу вечером Джордж повёл её в лучшую гостиницу Варского, которая в том числе для интуристов. Стольник ушлому человечку за стойкой регистрации – и у них в руках