святое! На домовладение самого Геннадия Фёдоровича, идеального мужчины и, с огромной долей вероятности, будущего зятя! Какое сердце вытерпит?

— Вот и оставь тебя без внимания всего на минуту! — продолжила кричать она, спускаясь со ступеней и не давая ни малейшего шанса вставить в её гневную проповедь хотя бы слово. — Вы что же это затеяли? В чужой дом никак лезть собрались? Вот те раз!!! Так, а ты, молодой человек, кто такой? Где родители? Отчего тут раскомандовался и мою внучку плохому учишь? А ну, отвечай немедленно, пока я соседей не позвала! Стыдоба! Лоб здоровенный вымахал, а ума нисколько не нажил!

— Да будет Вам, бабуся, кипятиться! Мы лишь волан хотели с дерева снять, и только!

— Бабуся??? Я тебе покажу сейчас бабусю! Твоя мать, видать, вежливости тебя в детстве не учила? Но ничего, Анна Борисовна сейчас научит!

Схватив с ограды влажное полотенце Вадима и скручивая его в подобие ремня, пожилая дама с воинственным кличем кинулась прямиком к незнакомому ей парню.

— Бабушка, мы больше не будем! Прости его, пожалуйста! — преграждая ей путь, вступилась за давнего друга Полина. — Вадим уже уходит. У меня в комнате есть запасные воланчики, и завтра мы возобновим нашу партию. Ба-аб, ну, он, правда, не будет никому грубить! Оставь его в покое! Вадим, подтверди, что ты всё осознал!

— Осознал. Больше не буду. Простите, — как робот, скорее механически, чем по велению души, отвечал Вадим, держась за спиной Полины и ловко увёртываясь от мокрого полотенца.

«А это забавно! — заулыбался Денис, наблюдая в отражении стёкол происходящую сцену и, пожалуй, впервые оценивший и голос, и боевой дух, и прыть пожилой соседки. — Отважная бабушка. А кавалер подкачал. Прятаться за спиной девушки — стыд и позор. Особенно для спортсмена».

«Дай ему, баб, как следует! Дай! Отомсти за детские обиды внука!» — с довольным лицом сквозь прозрачную занавеску на окне глядел на эти разборки Павел.

Но поскольку силы пожилой дамы оказались куда меньшими, чем можно было представить по её крику в начале нападения, она лишь вручила внучке орудие драки, безвольно тряхнула головой и ледяным тоном произнесла:

— Чтобы я не видела вас больше в такой близости от чужого забора! Хулиганы!

— Нет, бабушка, нет! Что ты? Больше никогда!

— Я сама попрошу у Геннадия Фёдоровича ваш воланчик. Или лучше мать твою к нему отправлю. Она уже звонила, говорит, что в дороге. Вот она пусть и ходит с просьбами. А вы оба — марш по своим домам!

Анна Борисовна устало заковыляла к лестнице, а Полина виновато обернулась к Вадиму:

— Вот так я и живу, — она протянула ему полотенце.

— Прикольно! — Вадим загоготал, нисколько не смущаясь того, что меньше минуты назад находился под «вражеским огнём», а девушка выступала его защитницей. — У многих моих друзей предки в неадеквате, но такого я пока не встречал! Слушай, Поль, оставь-ка мне свой номерок. Я тебе перед сном SMS-ик черкну.

Вадим вытащил из кармана шорт телефон и приготовился записывать номер. Полина заулыбалась. Ей отчего-то вдруг показалось, что у мансардного окна мелькнула чья-то тень.

«Как знать, может, я получу сразу несколько писем?».

— Записывай. 8-902-83…

— Полина! — Анна Борисовна добралась до верхней ступеньки лестницы и строго оглянулась назад.

— Да иду я, баб, иду! Сейчас только телефон продиктую и домой! — и чётко, чтобы не было двоякого толкования её слов, назвала остатки номера. — Мне пора, Вадим.

— Счастливо, принцесса бадминтона!

Полина под надзирающим взглядом бабушки побрела к своему дому. Вадим — почти по тому же маршруту к ограде, на которой по-прежнему одиноко висела его футболка. А заметив, что «противная старуха», наконец-то, повернулась к ним спиной, вдруг резко схватил Полину за руку, притянул девушку к себе и поцеловал в щёку, подозрительно близко к губам.

— До завтра! — прошептал он, сдернул с ограды футболку и, хохоча во всё горло, отправился своей дорогой.

Стиль местного хулигана Вадиму нравился более всего.

«Вот гад водоплавающий! — грубо выразился Павел, понимая, что его давний обидчик уходит с поля боя, чувствуя себя победителем. — И почему девчонкам нравятся такие типы?».

«Ничего удивительного! — вздохнул Денис. — Окажись я на его месте, я бы тоже рискнул быть избитым мокрым полотенцем. Поцелуй того стоит… Наверно».

Денис в раздумье прикоснулся руками к губам. К губам, которые ещё не знали и, скорее всего, никогда не узнают вкуса поцелуя. Всё, что он знал о любви — это была информация, почерпнутая из книг и фильмов. Реальность же его жизни являлась совсем иной. Денис стянул книгу с подоконника, захлопнул окно и задёрнул шторы. Он жалел, что видел сцену расставания Полины и Вадима.

«Подумаешь, поцелуй? Мне-то какое дело? Эта Поля мне даже не нравится. Заносчивая, самоуверенная и такая кичливо яркая! Глазам больно смотреть на её рыжую макушку. Хорошо, если она будет пропадать целыми днями на седьмой улице, а не напротив моего окна! Очень хорошо! Я искренне буду счастлив».

Солнце нырнуло за горизонт. И хотя на улице ещё было светло, отец Дениса собрался уезжать в город. Его сборы, как и прощание, были недолгими. Крепкое рукопожатие, добрые пожелания и вот — удаляющийся гул мотора показал, что автомобиль плавно покатил по дачной дороге.

Спустя десять минут в соседском доме началось подлинное оживление. Из города приехала мать детей. Радостные восклицания и смех там звучали до поздней ночи.

А Денис, опять оставленный один на один со своими мыслями, удручённо и практически бесцельно перемещался по пустым комнатам, не зная, чем себя занять и как прогнать прочь навалившееся на него отчаяние. Взгляд на компьютере остановился случайно. Не хотелось ни звонить, ни смотреть фильмы. Просто ловкие пальцы зачем-то набрали адрес электронной почты и ввели пароль. А глаза побежали по списку входящих сообщений.

Ничего нового и интересного, кроме трёх последних и уже прочитанных писем от неизвестного человека по имени Райдариф. И такая раскаляющая мозг фраза: «Мечтаешь вновь быть прежним? Всё в твоих руках. Напиши мне, обсудим».

ГЛАВА 5. Договор с волшебником

— Хочу ли я быть прежним? — негромко спросил себя Денис. — Ещё бы не хотеть! Очень хочу!!! А реально ли это? Нет. Изменить ничего нельзя. И лучше уже никогда не будет. Почему же эта пустая фраза так меня притягивает и держит? — юноша задумался, рассматривая то одно, то второе, то третье письмо от незнакомца. — Надежда. Даже когда человек знает, что исправить ситуацию невозможно, он всё равно надеется и верит в чудо. Конечно, это самообман. Но что я теряю? Я давно смотрю на мир