В прихожей уже слышался звук разбитой плазмы, и это означало, что психи сорвали или выдавили дверь железную и сейчас штурмуют баррикаду. В распоряжении ребят оставались минуты или вообще секунды, и Макс решился. Он ударил таджика точно в нос и медленно отвел кулак, показывая, что сейчас ударит снова. Сухроб взревел от вспышки боли, рефлекторно поднял руки и завалился на спину. А Максим упал на пол балкона, выхватывая слабину веревки и перехлестывая ее через железную полосу перил.

Шмяк!

– А-а-а!!! – дико заорал таджик.

Свободный провис веревки быстро кончился, того качнуло маятником и приложило носом еще разок о нижнюю бетонную плиту балкона. Вот теперь наконец все как положено! Сухроб висит пассивным кулем на веревке, а Максим плавно ее стравливает, перехлестнув через перила. Тот же рюкзак, только тяжелей в два раза. Маленькая заминка на узле между веревками – и задница Сухроба вошла в мягкий контакт с почвой. А точнее, с рюкзаком, только что опущенным на это место.

В глубине квартиры послышалась новая серия ударов, посыпались кирпичи, и донесся топот. Психи оказались не такими и тупыми. Они оставили в покое баррикаду и высадили перегородку между квартирами. Макс выдернул из кармана толстый цилиндр фейерверка, зажигалкой поджег запал и, словно гранату, закинул в глубину квартиры. Фейерверк ярко взорвался снопом искр, в комнате что-то заметалось, и Максим пять раз выпалил из помповика по мельтешащим теням.

А вот дальше нельзя терять ни секунды времени. Он подергал, проверяя узел на балконной стойке, схватился руками за веревку и тотчас скользнул вниз, на ходу вспомнив, что спуск по веревке без рукавиц гарантирует содранную до мяса кожу. Каждый скалолаз-чайник знает, что при работе с веревкой рукавицы надевать надо обязательно.

На земле Сухроб, как только увидел руки Максима, молча помог ему надеть рюкзак и решительно отобрал «мосберг». Ладоней, можно сказать, не было. Клочья кожи висели на кусках окровавленного мяса. Таджику тоже хорошо досталось: распухший нос дышал со свистом, кровь текла не переставая, а носовую перегородку пересекала черная полоска. «Перелом без смещения», – подметил машинально Макс и побежал вслед за напарником, через улицу Парижской коммуны, на незнакомую и неизведанную территорию.

Вот кто бы знал, как все надоело! Сколько можно бежать, прятаться, пытаться обмануть врага, который становится все сильнее и опаснее? Ну какая разница, где именно тебя порвут? В кафе или в магазине «Спорттовары», во дворах или на верхнем этаже многоэтажки? И что это вообще за жизнь, если за каждый ее день приходиться платить такую цену? Максим начал жалеть, что при спуске с крыши не оборвалась веревка. Падение с сорока метров гарантировало уход быстрый и красивый. Да, они сбежали из того дома, но зачем? Обмануть тварей и оторваться все равно не получилось, и жить им оставалось последние минуты.

Максим с Сухробом стояли на вершине огромной кучи мусора, утопая по колено. Вонь и смрад душили, а со стороны Архангельска на них неумолимо надвигалась смерть.

Впереди два мощных, с покатыми плечами и почти голых, мертвяка – они явно лидировали над четверкой рассыпавшихся веером, шустрых кенгуру. Сзади подтягивался сброд помедленней, но полезный в коллективном нападении. И не имело значения, как именно эта погань их нашла, – по следам, запаху или увидела издалека с высоких точек. Главное, что нашла и атакует. Их сожрут вот здесь, сейчас, и на этот раз, кажется, без вариантов.

Помповый «мосберг» в данный момент держал Сухроб. Макс стоял рядом, мучительно пытаясь не выпустить из разорванных ладоней «вертикалку». Рюкзаки лежали у ног, тут же торчали воткнутые в мусор «клювы». Приближался их последний бой, и все, что им оставалось, – это умереть красиво…

Они сделали все, что могли сделать. Максим, прикусив губу, сжал ложе «вертикалки», тщательно прицелился и встретил двух набегающих вожаков зарядами картечи. Выстрелив, начал судорожно перезаряжаться. Его прикрыл огнем Сухроб, на лету сшибая шустрых, как лесные обезьяны, кенгуру, и Максим сумел выстрелить вторично, уже целясь по ногам. Но атакующих картечь даже не замедлила.

Несмотря на скромный боевой опыт, Максим понимал, что сильного мутанта остановит или выстрел в голову, или оторванная нижняя конечность. Они «крепкие на рану», и если мертвяк пошел в атаку, то его не смутят даже собственные выпущенные кишки. Но в голову стрелять Макс и не пытался – враги слишком проворно двигались, а его ружье заряжено всего двумя патронами.

И, разумеется, их смяли. Максим не заметил, как получивший от него заряд картечи в ногу монстр споткнулся, а Сухроб сделал шаг вперед и вогнал пулю психу прямо в пасть. Не видел, как кенгуру выбил из рук напарника оружие и они кубарем покатились с кучи. На Макса навалились двое, и он бил своим охотничьим ножом не глядя, погружая его в мягкое и разворачивая по оси. Он бил ножом до тех пор, пока страшный удар не обрушился на руку, ломая предплечье и вышибая воздух из легких. Наступил конец. Максим это понял ясно – и закричал. Твари уже с разных сторон вцепились в его тело, и он кричал страшным предсмертным криком.

И когда, измученный ужасом и болью, он начал проваливаться в спасительную черноту, хватка внезапно ослабела. И даже более того – его вообще оставили в покое. Он с трудом поднялся, осмотрелся и… О боже! Это что еще за очередной ужас? Из глубин кучи на ее поверхность поднимались крысы, и гора мусора шевелилась как живая. Черные и серые, маленькие и большие – крысы лезли со всех щелей и нор. Макса и Сухроба они не трогали и обтекали сплошным живым потоком, а вот монстров атаковали слаженно и агрессивно.

Те реагировали живо и с азартом начали давить маленьких врагов, словно комаров или тараканов, – пачками, но визжащая хвостатая река не убывала. Один из кенгуру не выдержал и завертелся как волчок, судорожно стряхивая зверьков со своих ног. Псих сделал хаотичный рывок в сторону, и не растерявшийся Сухроб засадил ему в затылок «клюв». Мертвяк рухнул как подкошенный, и его сразу захлестнула кровожадная серая волна.

Максим, проваливаясь по колено в мусор, начал слезать с кучи, опираясь на «клюв» левой, не раненной, рукой. Под ногами шевелилось и пищало. Но крысы не обращали ни малейшего внимания ни на него, ни на бредущего Сухроба, их интересовали только мертвяки.

Они с таджиком выбрались на землю, наскоро обнялись, и Максим отдал ему «клюв». Свой тот оставил в мертвяке, а от Макса с его разорванными ладонями и сломанной рукой не было никакого толку. И что им теперь делать, чем защищаться? В строю остался падающий от усталости Сухроб, и тот без огнестрельного оружия.

Но защищаться ни от кого больше не пришлось. С громоздящейся рядом эстакады ударил пулемет. И хорошо ударил. Несколько длинных очередей и добивающие короткие, в классические два-три патрона. Ребята замерли на месте, боясь пошевелиться, и нервно вздрагивали с каждым новым выстрелом. Наконец все кончилось, стрельба затихла, и сверху зазвучал бодрый незнакомый голос:

– Здорово, пацаны! Вы кто такие, почему не знаю? Как мимо нашей деревни проскочили?