— И куда по тропинке можно выйти? — спросил я у охранника.

— Здесь неподалеку дорога проходит, на нее и выйдешь, — угрюмо ответил тот. — А если ее перейти, то и в деревню попадешь.

Я окинул взглядом задворки дома. Здесь росло несколько деревьев, из снега торчали голые кусты смородины и малины.

— А еще есть не просматриваемое камерами пространство?

Легков взмахнул рукой, указывая на участок сада от угла забора, где мы стояли, и до торца большого дома.

— Вот здесь.

— Что, хозяева денег пожалели на еще одну камеру? — хмыкнул я.

Тот, все еще пребывая в депрессии, как-то отстраненно ответил:

— Не знаю. Так камеры установили бывшие хозяева, Владимир Алексеевич хочет поставить сюда дополнительную, да все откладывает.

— Тебе меньше проблем без камеры-то, — подмигнул я. — По бабам ходить можно. Дон— жуан ты эдакий! Ладно, пошли в дом.

Легков глянул на меня неприязненно, однако ничего не сказал. Мы с ним вернулись в гостевой домик и просмотрели видеозапись. Действительно, в поле видимости ни одной видеокамеры наши персоны не попали.

— Вот что, Тимофей, — проговорил я, в который уже раз за сегодня надевая куртку и обувая ботинки. — Не советую тебе, пока я буду ехать к Веронике, созваниваться с нею и договариваться, чтобы она подтвердила твое алиби. Поверь мне, я ее все равно на лжи поймаю.

— Да нет, что ты, — пробормотал Легков. — Зачем мне врать-то? — Он помялся, не решаясь заговорить на какую-то тему, и все же, когда я уже взялся за ручку двери, наконец выдавил: — Это, Игорь, ты хозяину-то не говори о том, что я уходил из дома. Когда он вместе со мной просматривал запись с камер, то не заметил, что там не хватает куска видео на тридцать минут, а ты вот засек. Так что, если Владимир Алексеевич узнает, что я иногда оставляю дом без присмотра, он меня выгонит, и я такую работу больше вряд ли найду. Не губи.

Ну, что я на это мог сказать? Я только развел руками.

— В общем, сделаем так. Если твое алиби подтвердится и окажется, что ты не имеешь отношения к краже, то я Владимиру Алексеевичу говорить о твоей отлучке не буду. Это ваши с хозяином проблемы, и вы решайте их без меня. Договорились?

— Конечно, конечно, — вдруг напоследок оживился Легков и, схватив меня за свободную руку, крепко пожал ее. — Спасибо, Игорь!

Я наконец-то распрощался с охранником и вышел из гостевого домика.

Когда я шел по двору к воротам, из большого дома выскочила в накинутой на плечи шубке Зоя и нагнала меня.

— Что же ты уходишь, не попрощавшись? — с нотками обиды спросила она. — Если бы я не караулила тебя, то мы бы так и не увиделись.

Я остановился и сверху вниз глянул на молодую женщину.

— Не хочу, чтобы твой муж увидел на записи, как я в его отсутствие вхожу в дом. Подумает еще невесть что. Зачем тебе лишние подозрения в неверности?

Чувственные губки молодой женщины сложились в трубочку, а глаза закатились, что означало раздумье над моими словами, потом, очевидно, признав правоту моих доводов, Зоя кивнула:

— Тоже верно. Но позволь я хоть провожу тебя?

Я насмешливо посмотрел на хозяйку дома.

— Да, пожалуйста, если ты не боишься дальнейших осложнений отношений с супругом.

— А-а, — беспечно махнула рукой Зоя. — Семь бед — один ответ! Пошли!

Мы двинулись в сторону ворот.

— Спасибо тебе, Игорь, — продолжила разговор Зоя, — за то, что согласился встретиться с Володей. Ты меня выручил.

Теперь я махнул рукой.

— Да чего уж там! Лишь бы он поверил.

— Поверит! — горячо прошептала Зоя. — Должен поверить! Мы же ему такой спектакль устроили!

— Поверит, — согласился я, шире открывая калитку, в которой щелкнул автоматический замок — это Тимофей, увидевший нас в окно, отпер калитку. А про себя добавил: «Если, конечно, твой муж полный лох, в чем, по правде говоря, я сомневаюсь». А вслух я этого не сказал, потому что не желал нагнетать обстановку, пугать и расстраивать Зою возможными в отношении нас разоблачительными планами ее ревнивого и подозрительного мужа. Блажен, кто верует…

Мы направились к моему автомобилю. Рядом с ним синей «Хонды» не было, видимо, действительно машина принадлежала адвокату Маринову, и он на ней уехал вместе с Шумилиным по поводу покупки нового дома.

— Зачем вам еще один особняк? — напомнил я Зое о недавно состоявшемся между нами разговоре и ее молчаливом обещании ответить на этот вопрос.

Осторожно ступая изящными сапожками по хрустящей ледяной корке, Зоя ответила:

— Володя вкладывает деньги в недвижимость.

Мне очень хотелось обнять Зою, поддержать, чтобы она шла увереннее, не опасаясь упасть на скользкой дороге, но я этого сделать не посмел — возможно, тут кругом видеокамеры и вся жизнь поселка на виду у охранников из разных домов. Не позавидуешь богатым — постоянно приходится держать себя в определенных рамках и напряжении, опасаясь сказать лишнее слово или совершить предосудительный поступок. Вдруг на камеру к соседу попадешь, а потом запись в Инет попадет.

— Но почему он вкладывает в недвижимость, а не в свой бизнес? — подивился я, от греха подальше пряча шаловливые ручки в карманы куртки. — Володя мне сказал, что у него на территории России фармацевтическая фирма, из-за нее-то он и переехал в Москву, чтобы удобнее было вести дела.

Голос Зои дрогнул, и в нем прозвучали нотки горечи.

— Врет он все. В Англии у мужа был бизнес, но он там проворовался, с налоговой службой начались нелады. Это не Россия, там порядки строгие. В общем, он был вынужден продать свой бизнес, кое-какую недвижимость и в срочном порядке уехать в Россию и здесь обустраиваться. Но мы не бедствуем, на счетах у Володи осталась приличная сумма денег, однако он боится непредсказуемости российской экономики и вкладывает деньги пока вот в недвижимость.

Мы остановились у автомобиля, и я нажал на пульте дистанционного управления кнопку. Щелкнул центральный замок, разблокировав двери. Зоя посмотрела на меня влюбленным взглядом, и от избытка чувств ее глаза увлажнились и заблестели. Хотя, возможно, мне почудилось, и глаза у нее увлажнились по иной причине: от мороза и ледяного ветра, ведь бывает же у некоторых людей такая болезнь — в холод глаза слезятся. Но нет, не от стужи на ее глаза набежали слезы, а все же от любовного томления и желания, свидетельством чего явились произнесенные ею слова.

— Я хочу тебя, Игорь! — чувственно выдохнула она.

— Знала бы ты, как я хочу тебя! — выдохнул я в ответ, подавляя в себе желание притянуть Зою к себе и поцеловать в призывно приоткрытые яркие сочные губы.

Мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, наши сердца бились в унисон, и мы испытывали одно и то же желание: оказаться в теплой постели под одним одеялом, заключить друг друга в объятия и слиться в едином порыве страсти. Удивительное у нас с Зоей единение душ, однако…