— Нет, подробности ваших кроватных дел меня не интересуют. Но я очень хочу, чтобы в это время Тимофей находился подальше от места кражи и чтобы это мог бы подтвердить видевший его человек, и желательно не один.

— Нет, Игорь, групповым сексом мы не занимаемся, — почему-то с нотками обиды проговорила Вероника. — Так что подтвердить, что он в интересующее тебя время был со мной, могу только я одна… Хотя, — после паузы раздумчиво проговорила молодая женщина, — кажется, в это самое время у нас в любовных утехах был перерыв. И именно в четыре часа ко мне заходила соседка Валентина Никитична. Она в долг у меня две тысячи брала и вот занесла… как-то в не очень подходящий момент… А потом в связи с вынужденным техническим перерывом, — ничуть не смущаясь, продолжила Вероника, — мы, чтобы избавиться от Никитичны, рассевшейся было у меня в гостях, решили в магазин сходить. Ну, собрались и пошли. Купили кое-что по мелочам и бутылку шампанского прихватили, праздника мне что-то захотелось… Да, кстати, у меня вот наливочка есть. Я ведь так и знала, что ты за рулем, но на всякий случай поставила на стол, вдруг захочешь.

Я покачал головой:

— За рулем не употребляю.

— А я немножко выпью. Вкусная наливочка, вишневая, сама готовила.

— Я могу за тобой поухаживать? — спросил я с улыбкой и с молчаливого согласия хозяйки дома потянулся за бутылкой. Отвинтив крышку, налил густой, тягучий напиток в одну из двух рюмок, стоявших на столе.

Вероника взяла рюмку и, смакуя, выпила. Я тоже люблю наливочку, жаль, что за рулем, а то махнул бы пару стопок, и тогда, плюнув на мнение Легкова, завалился бы на печку. Но пора было и честь знать.

— Ну, Вероника, благодарствую за хлеб-соль, за радушие русское да ответы честные, — изображая скомороха на ярмарке, проговорил я. — А таперича проводи меня, красна девица, до соседки своей Никитичны и продавщицы магазинной, пущай подтвердят они слова твои речами своими правдивыми.

— Да ты что?! — изумилась Вероника, и ее грудь вновь колыхнулась, а рыжие брови от возмущения приподнялись. — Мне не веришь, что ли?

Я расплылся в широченной улыбке, отчасти сытой, отчасти ироничной, и провоцирующим тоном спросил:

— Аль боишься, красавица, что товарки не подтвердят слова твои праведные?

Вероника сама налила себе стопку вишневки, махнула одним глотком и, поднимаясь, проговорила:

— Идем!

Мы прогулялись до соседки Валентины Никитичны, благообразной старушки лет семидесяти, затем прокатились на моем автомобиле до магазина, где продавщица была хорошей знакомой зазнобы прапорщика, и обе они подтвердили, что в интересующее меня время они видели Легкова в деревне Окатышково. А это значит, что с 15.47 и до 16.20 Тимофей в доме Шумилиных на своем рабочем месте не был, а следовательно, совершить кражу не мог. Ну, что же, одним подозреваемым меньше. Я подбросил Веронику до дому и распрощался с нею. Так как время было позднее и ехать ко второму подозреваемому было уже неприлично, отложил визит до завтра и отправился восвояси.

На следующий день я как порядочный гражданин нашей страны отправился трудиться на пользу нашему обществу, а проще говоря, на работу. Был понедельник, а в этот день тренировки у меня заканчивались в три часа. Завуч спортивной школы Иван Сергеевич Колесников, круглый, как колобок, мужчина, хотел было припахать меня, оставив на подмену приболевшего тренера, но я категорически отказался, сославшись на неотложные дела, и был таков.

Поначалу я не очень желал заниматься делом о краже денег из семьи Шумилиных, но вот поди же ты — втянулся и даже уже почувствовал охотничий азарт пущенной по следу преступника ищейки. Сегодня я решил встретиться с Еленой Анатольевной Данилиной, домработницей Шумилиных. Днем я позвонил ей по телефону, который записала мне на листочке бумаги Зоя, и договорился о встрече. Елена была в курсе, зачем я ей понадобился — Зоя сообщила ей о моем желании с нею поговорить, — и ждала мою персону дома к четырем часам. Ехать предстояло в Балашиху, не так уж далеко от моего дома, но с учетом пробок приехал я на полчаса позже — к половине пятого. Думаю, ничего страшного, не к начальству на прием еду, никто за опоздание не отругает.

Жила Данилина ближе к окраине города в старой постройке-девятиэтажке. Припарковав автомобиль у обочины дороги широкой улицы, я дотопал до дома и, поднявшись на восьмой этаж, нажал на звонок у 68-й квартиры. Двери мне отворила девица лет двадцати — крашеная блондинка с довольно миловидным личиком, одетая в бежевые легинсы и такого же цвета футболку.

— Вы Елена Анатольевна Данилина? — осведомился я тоном делового человека, пришедшего по очень важному делу. Я, конечно, знал в лицо домработницу Шумилиных по видеозаписи с камеры наблюдения, просто ляпнул шутки ради.

Девица, смотревшая на меня с вопросительно приподнятой бровью, видимо, была из тех молодых особ, кто привык считать, что мир крутится вокруг нее, и если кто-то и приходит в дом, то именно к ее персоне, а потому прибывший не по ее душу человек вызвал у нее разочарование.

— Аха, Данилина, — ощерилась она, — только Анастасия Александровна. — Она обернулась и крикнула в глубину квартиры: — Мам, это тебя! — Потеряв ко мне интерес, девица исчезла с глаз долой.

Я потоптался на месте, не зная, входить мне в оставленную приоткрытой Настей дверь или дождаться официального приглашения, но в этот момент в дверях на месте девицы возникла невысокая, быстрая в движениях, слегка оплывшая женщина лет сорока, с простоватым, но довольно-таки приятным лицом. По-видимому, она уже давно махнула на себя рукой, лицо было без каких-либо признаков макияжа, длинные до плеч волосы неухоженны, одежда самая простая — розовый халат с запахом, серые носки и мужские тапочки. А напрасно! Если бы ей сбросить пяток килограммов в спортзале, сделать прическу в модном салоне да навести марафет на лице, она бы еще дочке сто очков вперед дала в привлекательности. Хотя опять же с точки зрения любителя — ее дочка была мне больше по вкусу.

— Игорь Степанович, как я поняла? — проговорила она, открывая дверь шире. — Ну, что же вы стоите? Проходите, проходите! Извините, я в кухне была, на стол собирала, не слышала, как вы позвонили, поэтому дочь вам двери и открыла.

— Да я как-то не в обиде. Это вы меня извините за задержку рейса, — брякнул я, снимая верхнюю одежду и вешая ее в шкафчик, но тут же, спохватившись, поправился — незнакомый человек может не понять моих шуток. — В смысле, пробки на шоссе задержали.

— Ох, уж эти пробки, извечная проблема, — посетовала Елена. — Проходите в кухню, чай будем пить.

«Ого! Кажется, и здесь угощение намечается, — подумал я с усмешкой. — Халявщиком ты становишься, Игорек! На ужинах в последнее время деньги экономишь». Мы прошли на кухню.

При нашем появлении из-за стола поднялся высокий худощавый небритый мужчина, примерно одного возраста с Еленой.

— Это мой муж, — представила хозяйка дома своего благоверного.