— Будешь орать, щас и тебе достанется. — Сергейпосмотрел на меня одуревшими от водки глазами и снял пистолет с предохранителя.Ситуацию спас Саня. Он отобрал пистолет и спрятал в карман.

— Ты давай тут заканчивай палить по пьяной лавочке.Скоро шеф подъедет, он нам приказа на это мокрое дело не давал. Велено былозапереть девок и ждать его приезда. И чего тебе неймется. Хотел девок подпоитьи потрахаться? Тебе что, твоя баба не дает, что ли?!

— Мне-то моя дает. Она покладистее этой суки. А наприказы я плевал. Если она сейчас водки не выпьет, я ее замочу, меня даже ты неостановишь.

— Ты хоть понимаешь, что тебе за это будет?! Тебе давнонадо было вшиться. Забыл, как ты в прошлый раз по пьяни на машине рассекал имолодую девчонку на остановке сбил?! Короткая же у тебя память! Может тебенапомнить, как тебя главный из тюрьмы вытащил, как ты на коленях стоял и клялся,что больше никогда пить не будешь?! Этой девчонке всего пятнадцать было.

— Я знаю, что делаю. Гордость не только у этой охраннойшлюхи есть, у меня тоже.

— Но ведь мы даже не знаем, кого она охраняет! У наспроблем может быть выше крыши!

— Не будет у нас никаких проблем. — Сергейпосмотрел на Милу, а затем перевел взгляд на меня. — Вообще никакихпроблем не будет. Мы сейчас этих девок замочим и в реку скинем. Главномускажем, что мы их еще ночью проверили и отпустили. Мол, они к этой даче никакогоотношения не имеют.

Сергей опустил голову на стол, похоже, задремал.

Надо было немедленно что-то предпринимать.

— Саня, — тихо заговорила я, — ты здесьединственный здравомыслящий человек, не смей слушать этого алкоголика. Наснельзя убивать. Нам нужно помочь. Подруга может умереть. Она теряет слишкоммного крови. Давай отвезем ее в больницу. Ради всех святых, помоги. Если тысейчас спасешь жизнь ни в чем не повинной девушки, то Бог отпустит тебе твоипрошлые грехи.

Видимо, мои слова как-то подействовали на твердолобого Саню.Он почесал в затылке и задумался. Я решила продолжить свое наступление:

— Нельзя медлить ни минуты. Она может умереть в любоймомент. А милиции тебе бояться нечего. Мы на эту дачу попали случайно. Никто незнает о том, что с нами здесь случилось. Я же тебе сказала, чтобы ты не думал омилиции. Никто ничего не узнает. Ты только помоги довезти ее до больницы.

— Ну Серега, ну и придурок, — покачал головойСаня. — Нарубил дров, а мне теперь расхлебывать. Я что, крайний, что ли? Яуже замучился отвечать за твои пьяные проделки.

Сергей попытался приподнять пьяную голову, но это ему неудалось.

Я посмотрела на Милу и ужаснулась. Она совсем позеленела,стала похожа на покойницу. И все же она дышала… Я не хотела ее потерять. Насмногое связывало, мы слишком многое пережили вместе. Она была единственнымчеловеком, который знал, какую цену я заплатила за то, чтобы надеть парик,выйти на улицу и посмотреть на летнее солнышко… Она понимала меня, как никтодругой… Она сама прошла через все круги ада и знает цену обыкновеннойчеловеческой жизни. Вернее, необыкновенной, человеческая жизнь необыкновеннаясама по себе. Встав, я схватила пустую бутылку и ударила Сергея по голове. Онрухнул на пол. Думаю, он не чувствовал никакой боли, пьяные вообще ничего нечувствуют. Они как зомби.

— И бить-то как следует не умеешь, — усмехнулсяСаня.

Я опустилась перед Саней на колени, схватила за руку изаголосила:

— Помоги мне донести ее до машины, пока этот придурокне очухался, помоги, пожалуйста, скорее!

— Между прочим этот придурок — мой друг, незабывайся, — огрызнулся Саня.

— А эта истекающая кровью девушка — моя подруга.

— Я не могу, я вообще не знаю, что делать. Вот шефприедет и все скажет. Я не могу принимать никаких самостоятельных решений. Не яже в нее стрелял.

— А когда он приедет?

— Может быть, утром, а может, и позже. Он сейчас слюбовницей отдыхает, его тревожить нельзя.

— Но ведь бывают какие-то экстренные случаи?!

— Это не тот случай, когда его можно тревожить.

— По-твоему, смерть человека совсем ничего не значит?!

— Что ты ко мне прицепилась? Не могу я ему позвонить,он отключил свой мобильный.

— Тогда ты должен принять решение сам.

— Не могу, не имею на это права.

— Да что ты заладил, как попугай — не могу да не могу?!Когда ты сможешь, будет поздно. Ладно, оставайся здесь. Я сама дотащу ее домашины. А с тобой мы никогда не виделись и друг друга не знаем.

— Я тебя не пущу.

— Почему?!

— Потому что не могу.

— А что ты вообще можешь?! — Мила вновь застонала.

— Принеси еще бинты! Что ты сидишь, как истукан, делай,что говорю! — прикрикнула я, размазывая по щекам слезы.

Саня, не торопясь, пошел в другую комнату.

Мила открыла глаза и облизала пересохшие губы.

— Беги, быстрее беги. Ты еще можешь спастись.

— А ты? Я не могу тебя оставить, — покачала яголовой.

— Мне уже ничего не поможет, а следом за мной они убьюти тебя. Это же конченые отморозки, разве ты не видишь…

— Ты только держись, ты должна жить, ведь ты же такаясильная, — заговорила я, глотая слезы. —Ты самая сильная, ты же сама этознаешь.

— Беги, — вновь прохрипела подруга. — Тысможешь позвать на помощь. Ну, уходи, он сейчас вернется.

Мила вновь потеряла сознание.

— Милочка, родненькая, ты только держись. Я быстро,туда и обратно. Нам помогут. Нам обязательно помогут, — лихорадочношептала я, поправляя парик.