Осталось только матовое металлическое пространство. На потолочных экранах не земное небо, а чистое полотно. Ковер из зелёной травы с тропинками и маминой секвойей заменили на стеклянный мерцающий пол. Кафетерий со шкафами, заполненными едой, и стеной из микроволновок пуст.

Кроме нескольких столов и белых колонн, в главном зале тоже ничего нет.

Из-за того, что всё убрали, зал кажется в два раза больше. К горлу подступает комок.

В другой жизни, если бы взрослые не спали, мы бы бегали и играли, и плавали, и смотрели фильмы, пока на Сагане строили поселение. У меня немеют ноги, и я останавливаюсь.

Сзади на меня натыкается Рыжий.

– Зетта-один?

Он хлопает меня по плечу, и я тороплюсь догнать Канцлера.

Вижу, как внизу мелькают призрачные, похожие на креветок члены Коллектива. Они бродят по пустому залу.

На потолке ярко-зелёным цветом начинает мигать слово «гармония». Поначалу мне кажется, что это плод моего воображения, но потом его сменяет «единодушие» в фиолетовых тонах.

Канцлер Нила ведёт нас к одному из стеклянных лифтов. Она входит первой и оборачивается к нам. Пока мы спускаемся, я смотрю мимо неё на противоположную часть корабля, где, как я знаю, в капсулах спят родители. Мне так хочется подойти к ним и к Хавьеру, где бы он ни был, но сейчас это невозможно. Чтобы не заплакать, стараюсь ровно дышать, как учили на уроках физкультуры, показывая приёмы йоги. Они всё разрушили. Всё, что с таким трудом создавали люди. Как только рука поднялась на прекрасное? Разве это делали не для них?

Мы выходим из лифта, и мужчина с большим двойным кренделем волос на макушке показывает на нас, как на диковинки из кунсткамеры. Вместе с ним в большой зал входят другие, похожие на Канцлера Нилу, Брика и Вокси со светлыми косичками на черепе. Под кожей видны все сосуды, словно карта рек. Те же скулы. И полные губы.

А я вспоминаю разные цвета кожи ученых, пассажиров, дежурных, севших на корабль в первый день. Смотрю на свою смуглую кожу с веснушками. Что же они с собой сделали?

Первый мужчина жадно впивается зубами в коричневато-зелёную булку и потягивает бледную жидкость. Благодаря урокам естествознания и страсти мисс Кантор к домашним заданиям я знаю всё об очищенной моче. Надеюсь, они не придумали способ… Я так упорно всех разглядываю, что не замечаю рядом с Канцлером парня едва ли старше меня. Он держит передо мной поднос. Его лицо напоминает мне мальчишку из нашей школы – Коула Стеда. Как и Коул, он избегает смотреть людям в глаза и, вероятно, знает о моём существовании только потому, что я стою перед ним в очереди за обедом. На подносе аккуратно выстроились те же маленькие коричневые квадратики и чашки с жёлтым напитком. Рыжий и Зетта-четыре уже жуют что-то, похожее на прессованный квадрат чернослива, запивая напитком из чашек.

Мальчик подталкивает поднос ко мне. Всё во мне противится незнакомой пище, но я голодная. Ещё бы! Не ела лет четыреста.

– Что-нибудь не так, Зетта-один? – спрашивает Нила.

Я думаю о Суме: если меня вернут в стазис, я не смогу найти семью. Вроде с Рыжим и Зеттой-четыре всё в порядке. Я хватаю с подноса квадратный кусочек биобулки и быстро засовываю в рот. Если бы у капусты, сена, чернослива и уксуса был ребёнок, вкусом он наверняка напоминал бы биохлеб. Нила наблюдает за мной, и мне интересно, видит ли она ложь.

– Мм, – бормочу я.

Она кивает.

– Сюда мы приходим, чтобы получить пищу на целый день.

Я старательно жую булку, чтобы получилась пастообразная масса. Парень, похожий на Коула, вздыхает и поворачивает поднос: чашки с напитками стоят у меня перед глазами. Я беру одну с загадочной жёлтой жидкостью и смотрю на неё. Надеюсь, это не похоже на вчерашний зелёный «тоник».

Парень быстро уходит. Нила снова смотрит на меня.

Я подношу чашку к губам, пока не успела себя отговорить, и одним махом глотаю жидкость.

Вроде ничего. На вкус слегка напоминает разбавленный яблочный сок, и, главное, на меня он никак не действует. Через несколько секунд еда в желудке разбухает, и мне кажется, что я сыта на весь день.

От биобулки у меня отрыжка с запахом люцерны и дезинфицирующего средства. Я выдыхаю в сторону Нилы. Перед нами открывается лифт, и оттуда выходит Брик с дистанционно управляемой тележкой. На ней шесть подносов с россыпью красных, синих, зелёных и золотистых напитков, как радуга перьев кетцаля.

Люди хлопают в ладоши и восторженно кричат, будто вместо разноцветного сока Брик дарит каждому из них роскошный ховеркрафт.

Он направляет тележку туда, где раньше был кафетерий, мы следуем за ним и оказываемся в небольшой открытой комнате рядом с главным залом.

Брик раздаёт нам напитки с подноса, которые называет тоником.

– Ваша цель обеспечить Коллективу спокойствие, – замечает он.

Я смотрю на толпу. Как-то непохоже, что эти люди собираются на вечеринку. Кроме мгновенной бурной реакции на появление напитков, никто не показывает ни волнения, ни раздражения. Никто даже не изображает радость, как папа на своих корпоративах.

Они просто… собрались. Интересно, что будет дальше.

Канцлер проскальзывает между мной и Бриком, берёт с подноса единственный стакан с изумрудно-зелёной жидкостью и подносит ко рту. И, закрыв глаза, одним махом выпивает всё и поджимает губы, на которых остается тонкая тёмная полоска.

С улыбкой она проходит в центр комнаты. В наступившей тишине слышен только стук её каблучков. На лице её усмешка, как у лисы.

В мыслях возникает отдалённое эхо голоса Литы:

«Помни притчу о вороне и лисице. Доверять другим можно. Но такие, как лисица, будут только давать обещания, чтобы завоевать доверие. Это обманщики, о тебе они думают меньше всего. Важно вовремя распознать людей с корыстными намерениями».

«Но как?» – спрашиваю я.

Лита чмокает меня в щёку.

«Послушай-ка притчу и учись на чужих ошибках. Ведь ворона не видела лисьей ухмылки, только слышала её лесть».

Лита прищуривается, как лисица.

«En el tiempo des nuestros antepasados, los animales hablaban. «Pobre Crow[25], – пожалела лиса, – что ж ты держишь такую тяжесть. Брось хоть немного сыра, и ноша станет легче»».

– Чудесная новость! – объявляет Канцлер. – Биодроны подтвердили, что в атмосфере достаточно кислорода.

По огромному пространству разносится эхо возбуждённого гомона.

– Вода умеренно солёная, – продолжает она.

– Наконец-то, – ахает Брик, не обращаясь ни к кому конкретно.

«Ворона задумалась. Она, конечно, устала. И лиса предлагала облегчить её тяжкую ношу».

– Самое важное для нас – это выживание будущего Коллектива, –