В то утро, когда Клодин сдала экзамен, именно Стиву она собиралась рассказать об этом первому, не Генри. Ей не терпелось сообщить ему, что она готова стать новой звездой в его агентстве. Когда она влетела к нему в офис, он говорил по телефону. Не глядя на нее, одним движением руки он указал ей на дверь и продолжил что-то впаривать кому-то на другом конце провода, звонко чмокая влажными губами и брызгая слюной. Она не ожидала такого приема.

Клодин сделала глубокий вдох и вернулась за свой стол. Вокруг агенты счастливо болтали с потенциальными клиентами. За год работы она так ни с кем и не подружилась, подчиненные Стива не отличались особой душевностью. Как-то раз, набравшись смелости, Клодин спросила его, почему он нанял половину отдела продаж. За какие заслуги? Что в них было такого особенного? Ей они представлялись абсолютными посредственностями.

— В том и особенность, — ответил Стив.

Эти люди работали на него, и он старался, чтобы они не забывали об этом. Сейчас, глядя на них, Клодин начала понимать, что он имел в виду. Некоторые клиенты действительно предпочитают иметь дело с кем-то обычным. Они не терпят чужого превосходства и чувствуют себя в безопасности, лишь общаясь с заурядными посредниками. Эти люди ездят на «Вольво», сморят бесконечные повторы «Сайнфелда» и вкладывают деньги в паевые фонды с низким уровнем риска. Они осторожны. Терпеливы.

На рабочем столе ее ждали небольшая посылка и открытка. Она развернула посылку. Тонкая белая рамка для фотографии. Клодин раскрыла открытку: «За твою лицензию. Я так горжусь тобой! С нетерпением жду вечера, чтобы отпраздновать вместе. Люблю, Генри». Он собирался приготовить ей праздничный ужин. И наконец-то откупорить бутылку эксклюзивного виски, которую им подарили на свадьбу его коллеги.

Подошел Стив. Но его жалкие поздравления опоздали. Он уезжал в Сноумасс, на встречу, даже не задумываясь о том, что она могла бы теперь к нему присоединиться, что она стала лицензированным агентом. Очевидно, он полагал, что ничего не изменится, что она по-прежнему будет отвечать на звонки и заниматься делопроизводством. Это угнетало. И ей было не важно, что приглашение зайти вечерком куда-нибудь и отпраздновать, несомненно, стало реакцией на ее разочарованное лицо. Это был шанс, в котором она так нуждалась.

— Я закажу нам столик, — сказала Клодин.

И он ушел, оставив ее сидеть неподвижно и пялиться на телефон. Нет, так дело не пойдет, ей надо найти способ выделиться. Просматривая чужие контракты, она быстро сообразила, что это все были не ее клиенты. Пижоны, пытающиеся расширить свои кредитные линии, еле-еле наскребающие на минимальные начальные платежи, нуждающиеся в страховке частной ипотеки. Нет, ее клиенты будут другими. Она осталась в Аспене по одной причине — из-за люксового рынка, неиссякаемого денежного потока и отчаянной потребности богатых тратить. С такими клиентами имел дело Стив. Вроде той странной пары — она после пластической операции, и он такой, в капитанской фуражке. Тигельманы. Если она хочет заниматься этим бизнесом, ей придется выучить намного больше, чем спрашивали на экзамене. Ей придется завладеть его секретами и методами. И ей придется сделать так, чтобы Стив захотел ее учить. Задвинув Генри в самый дальний угол своих мыслей, она сняла трубку и позвонила в «Аякс-таверн». «Столик в глубине, пожалуйста». Позже, после того как они со Стивом запили отменный кок-о-вен[24] бутылкой розового шампанского, Клодин предложила выпить на ночь по стаканчику в «Джей-баре». Она знала, что это было одно из его любимых мест. Они сидели рядом на кожаных стульях, и Стив развлекал ее историями до самого закрытия. Бокал за бокалом сухого каберне, она задавала вопрос за вопросом. Стив был пьян, пьян от звука собственного голоса. Он говорил и говорил о том, как Аспен изменился с годами и как повсюду открываются новые возможности. Это был настоящий мастер-класс по теории недвижимости, и она не пропустила ни капли информации. Господи, человек обожал говорить о себе. В этот вечер она выучила о бизнесе столько, сколько иные не смогли бы узнать и за несколько лет.

Ей хотелось разгадать загадку успеха Стива — и она провела строгий анализ. Прежде всего его внешности. Возможно, определяющей характеристикой Стива был цвет его кожи — красивый золотистый загар круглый год. Стив не скрывал, что посещает солярий. На самом деле он не просто открыто говорил об этом, он нормализовал свою практику. «Сегодня получился отличный загар», — хвастался он. Стив являлся частью Аспена на все сто процентов. Клодин не могла себе его представить ни в одном другом окружении, ни в одном другом городе. Он не смог бы существовать, прохаживаясь по улицам Нью-Йорка — или любого другого города. Он мог находиться только здесь. Она восхищалась его уникальной натурой, этой смесью шарма и дурного вкуса, обеспечивавшей ему всеобщую любовь, труднодостижимую в городе с таким высоким уровнем экономического неравенства. Тут жили либо богатые домовладельцы, либо бедные арендаторы — последние, как правило, внизу, в долине, и практически никого между ними. Но среди и тех и других тяжело было найти человека, который бы не любил Стива.

Если он приходил на деловую встречу, не имея с собой ручки, в считаные секунды человек пять наперебой начинали предлагать ему записывать за него, протягивали свои ручки. И Клодин была одной из них. Она тщательно выбирала, какие из его стратегий могли бы пригодиться ей в дальнейшем. «Стратегий». Его словечко, отражающее его одержимость мотивационными книгами и пособиями по самосовершенствованию. Зачастую эти стратегии больше смахивали на мошенничество. И даже точнее — вранье. Стив был мастером просчитать ситуацию и тут же к месту сочинить анекдот, чтобы закрепить сделку. Правда значения не имела. Если слушать внимательно, говорил он, начинаешь замечать, сколько личной информации открывается в самых простых разговорах. Эти «личные детали» ценятся на вес золота — и в конце концов становятся своего рода валютой. Уравнение простое. Маленький кусочек личной информации плюс щепотка чего-то магического дают именно то, что люди хотят услышать. Вдохновляй их. Обращайся к тем, кем бы они хотели быть, а не к тем, кто они есть на самом деле. Когда однажды к ним явился нефтяник из Хьюстона с задумчивым выражением на лице и желанием приобрести «избушку» для весенней рыбалки, Стив сообщил ему, что это был его счастливый день. Джек Николсон как раз только что выставил свой старый домик на продажу. И находится он как раз на берегу реки Роринг-Форк. Они с Джеком в прошлом году, в мае, поймали там как-то девять форелей, все рыбы были больше восемнадцати дюймов в длину. Там же, на берегу реки, их и пожарили. Джек всегда носил с собой в кармане мешочек с солью, только и всего. Но ничего вкуснее он в жизни не ел… Той ночью в «Джей-баре», рассказывая ей эту историю, Стив веселился от души. Сработало. Нефтяник подписал контракт, не раздумывая. Конкретное место, типа реки Роринг-Форк. Конкретное число — девять. Конкретная вещь — мешочек с солью. Детали — вот что важно. Люди хотят верить. И именно детали позволяют им это.

Стив тоже хотел верить. Верить, что Клодин действительно запала на него. И он не был застрахован от обмана. А может, и был. Может быть, он понимал, что делала Клодин, но считал, что компромисс того стоил. Понимал он или не понимал, Клодин было все равно. К тому времени, как они вышли из бара и он полез целоваться, она убедила себя, что в конечном итоге выбранный ею путь принесет дивиденды и ей и Генри. Если перетерпеть несколько неловких встреч, продолжавшихся не более десяти минут, означало перешагнуть через годы навигации по официальным каналам и тоскливой рутины, оно того стоило. Клодин схватывала все на лету. Поэтому она позаботилась о том, чтобы той ночью все закончилось поцелуем. Она знала себе цену. И спрос на ее рынке превышал предложение.