– Намечаю новый путь, – неожиданно пересталспорить навигатор. – Вперед до перекрестка!

– Отлично.

– До поворота пятьдесят метров.

– Ясно.

– До поворота тридцать метров.

– Супер.

– Налево.

– Мне надо направо, – растерялась я.

– Налево.

– Но там дом!

– Налево, – упорно талдычил «штурман».

Я стиснула зубы и крутанула руль, моя«букашка» уперлась в здание.

– Доволен? – осведомилась я. – Дальше что?Командуй.

– Левее, – приказал навигатор, – через триметра.

Мои глаза оценили узкую тропинку за домом.

– Там не проехать!

– Прямо! – гаркнул прибор, – налево, вправо.

Меня воспитывала строгая мама, желавшая дочеритолько добра. Когда маленькая Фрося [5] начинала спорить с матерью, та пыталасьобъяснить ребенку его ошибку, но если неразумная дочь упиралась и не слушала еесоветов, во всю мощь легких оперной певицы мама заявляла: «Молча-а-ать!» И ямигом повиновалась.

Только не подумайте, что меня держали на цепив железной клетке, не кормили, не поили, а играть разрешали порожними водочнымибутылками и старыми газетами. Нет, мое детство было счастливым, изобильным, яросла балованной девочкой, была поздним, долгожданным ребенком у немолодыхродителей и получила полный набор хорошего воспитания: музыкальная школа,дополнительные занятия по общеобразовательной программе, игрушки, книжки,конфеты… Ремень папа-генерал схватил в руки только один раз – когда увидел, какдочь перебегает дорогу на красный свет.

По идее, мне предстояло стать нахалкой,капризницей и эгоисткой. Но вот парадокс! Я выросла робкой, зажатой, молчаливойдевушкой. Собственное мнение у меня было по всем вопросам, но я старалась егоне высказывать. И если кто-то повышал голос, тут же подчинялась командномуокрику.

После смерти любимых родителей прошло немалолет, Фрося превратилась в Лампу [6], научилась вести домашнее хозяйство и вполной мере оценила выдержку своей мамы. Мне пару раз в неделю хочется убитьКирюшку и Лизавету, а мама очень редко кричала на меня. Но вот что странно:стоит мне услышать приказ на повышенных тонах, как меня сковывает страх, и япокорно отвечаю: «Есть! Будет исполнено!»

Вот и сейчас я побоялась спорить снавигатором.

– Движение по кругу, – объявила коробка иоказалась права.

«Букашка» скатилась на пыльную площадь,посередине которой, облокотясь о капот патрульной машины, тосковал гаишник.Очевидно, он отлавливал водителей, не знающих правил движения.

– Едем! – приказал навигатор.

Я совершила полный оборот и удивилась. И кудабудем поворачивать?

Коробка молчала. Пришлось повторить маневр – иснова тишина.

– Эй, ты умер? – крикнула я.

Гаишник лениво выпрямился и уставился на меня.

– Движение по кругу, – отмер мой «гид».

– В третий раз катаюсь! – надулась я.

Гаишник двинулся к моей машине.

– Мог бы и подсказать, вовремя помочьчеловеку, – вскипела я. – Зря, что ли, тебя поставили? Хочешь по башке кулакомполучить?

– Это уже оскорбление при исполнении! –пробасил приблизившийся гаишник. – Я не знаю, куда вы собрались, как же могувас направить? Может, вы просто так катаетесь, типа развлекаетесь, или за рульнедавно сели.

– Движение по кругу, – прокаркал навигатор.

– Заткнись, без тебя тошно, – буркнула я. –Куда сейчас, налево? Направо?

– По кругу.

Я ощутила себя циркулем и вновь очутиласьвозле ошалевшего дорожного полицейского.

– Круговое движение, – упорно твердилакоробка, – едем с дозволенной скоростью. Остановка в потоке чревата аварийнойситуацией.

– Идиот! – заорала я. – Кретино-первоклассо!Сколько мне еще тут ездить?

– До конца маршрута шестьсот тридцать дваметра, – ответил навигатор.

Я вцепилась в руль. Может, внутри пластиковойемкости сидит пьяный гномик с атласом в ручонках? Иногда навигатор вполнеразумно со мной общается, а временами…

– Движение по кругу!

– Не хочу! – вырвалось у меня.

– Давайте документы!

Я потрясла головой и погрозила навигаторукулаком.

– Фигушки! Сусанин хренов! При чем здесьправа?

– И техталон на машину.

– Отстань!

– Я сейчас вас арестую!

– Попробуй! – взвилась я. – Еще наручникинадень! Короче, хватит лабуду нести! Куда ехать?

– Вы пьяная или обкуренная? – поинтересовалсянавигатор.

Моему терпению пришел конец, я подняла левуюруку и… почувствовала, как запястье сжали клещи.

– Сидеть! – заорали сбоку.

Я повернула голову и увидела пунцово-красногогаишника, который крепко держал меня за руку.

Тут только до моей глупой головы дошло, в чемдело. На улице тепло, поэтому в машине открыто окно – я не люблю включатькондиционер, легко простужаюсь от перемены температуры. Патрульный услышал мойбурный диалог с навигатором и принял его на свой счет. И ведь он начал со мнойбеседовать, но я, разгоряченная ездой по кругу, приняла речь милиционера заболтовню навигатора. Надо срочно выпутываться из идиотской ситуации…

– Ой, простите, – заулыбалась я, – не хотелавас обидеть.

– Да? – относительно мирно спросил сержант.

– Я грубила не вам.

– А кому?

– Штурману.

– В машине никого нет, – протянул патрульный иотпустил мою руку.

– Вот он, – я ткнула пальцем в коробочку, –заставил меня сто раз здесь крутиться. Я чуть от злости не умерла!