Полчаса спустя друзья тряслись на подводе, которой правил дед Потап. Сбоку трусцой бежал Нечапай.

– Куда едем? – спросил возница, лишь только они покинули пределы СПК «Победа».

В ногах у деда лежал кнут и проверенный в бою кусок арматуры.

– За карьером – направо, – отозвался Шурка, – а там к краеведческому музею.

– Ага, – понял Потап и стеганул чёрного, как смоль коня. – Но, родимый, шевели копытами.

Друзья тем временем внимательно оглядывали окрестности – нет ли где гигантских насекомых. Миновали крохотный магазинчик, который в городке за отсутствием официального имени, звали по его порядковому номеру «Шестым». Далее дорога вела мимо старого кладбища прямо к Панскому пруду. По-соседству в бывшей панской усадьбе размещался краеведческий музей.

– Как это я раньше не скумекал? – крутил головой дед. – Вот, где оружия полно.

Вечерело, музей встретил их полным безмолвием. Вокруг было подозрительно спокойно, даже очень спокойно. В одноэтажных домах Румынии, которая начиналась через дорогу от музея, ни движения, ни огонька. Только где-то едва слышно лопотало радио.

– В Малайзии и Таиланде отмечены белые ночи, – то пропадая, то возникая, говорил приглушенный расстоянием голос. – Причиной столь необычного явления для этих близлежащих к экватору стран стали тысячи гигантских светляков. Раньше скромные по размерам жуки семейства мягкотелок подобно рождественским гирляндам освещали лишь деревья, на которых собирались в период брачных игр. Теперь они увеличились ровно в сто раз, длина их колеблется от одного до двух метров. Сами того не желая, гигантские жуки устроили настоящее светопредставление…

Внезапно радио замолкло.

– Не нравится мне это, – взялся за арматуру дед Потап.

– Ерунда, – успокоил его Шурка. – Сейчас дневные насекомые спать отправились, а ночные ещё не проснулись.

– У нас из ночных, может, вообще никто не увеличился, – поддержал друга Лера.

На дверях музея висел большой навесной замок.

– Дай-ка я, – вышел вперёд с арматурой дед Потап.

Но оказалось, что замок не закрыт. Удивлённые, они оглядели улицу – никого.

– За мной, – шепнул дед и первым вошёл в бывший панский дом.

Друзья последовали за ним. Только Нечапай, исполняя команду, остался охранять вход и телегу с конём.

Оружия в музее оказалось даже больше, чем они предполагали. Лера выбрал себе пистолет-карабин системы Маузера, который лежал на стенде под стеклом. Рядом на брезентовом ремне висела огромная кобура-колодка из орехового дерева.

– Смотри, – показал он Шурке, – десятизарядный маузер. Пристёгиваешь к нему вместо приклада кобуру и получается настоящий автомат.

– Откуда ты знаешь?

– Читал. Можно стрелять короткими очередями. А бьёт он на километр.

Тут же Лера обнаружил несколько магазинов. Больше боеприпасов к пистолету не нашлось. Шурка взял со стенда шашку в серебряных ножнах, а в придачу никелированный пистолетик, к которому нашлось всего два патрона.

– Тоже маузер, – удивился он, прочитав надпись на его боку.

– Это гражданский, – снисходительно пояснил Лера, – на девять патронов. Но бьёт тоже ничего.

Со стендов они сняли десять винтовок. Ещё около полусотни лежало в подвале музея. Там же обнаружили несколько ящиков, наполненных патронами всевозможных калибров.

– Ого! – удивился дед. – Ну, теперь мы им покажем, как капусту воровать!

Погрузив на телегу оружие и боеприпасы, они общими усилиями выкатили из дома станковый пулемёт системы «максим».

– Ставим в конец телеги, – приказал умудрённый жизнью Потап. – Мало ли чего, вдруг глобалы нападут!

– Теперь, – показал он Лере на ближайший колодец, – принеси водицы с полведра.

И пока Лера бегал, свинтил с надствольного кожуха пробку.

– А зачем пулемёту вода? – удивился Шурка.

– Для охлаждения, – пояснил дед, – чтобы при стрельбе ствол не перегревался.

– А этот? – взялся Шурка на лежавший поверх винтовок пулемёт с двумя стальными ножками и круглым диском сверху.

– Это ручной, пулемёт конструктора Дегтярёва. Он посовременней будет, и охлаждение у него воздушное, – пояснил дед и прислушался.

Где-то высоко над ними возник и стал нарастать сверлящий вой.

– Что это? – вооружился арматурой Потап.

Неожиданно прогремел выстрел, и возле телеги свалилось нечто щетинистое размером с курицу. Друзья присмотрелись и ахнули. Перед ними лежал здоровущий комар. А то, что они сразу приняли за щетину, оказалось крыльями, ножками, усиками и комариным хоботком.

– Кто стрелял? – наконец, опомнился Лера, озираясь.

И с радостью обнаружил, что из дома напротив машет ему рукой и улыбается учительница математики. В другой руке она держала винчестер.

– Надежда Филипповна! – подбежал к ней Лера. – Где это вы так стрелять научились?

– Я же родом из Сибири, – добродушно улыбнулась учительница. – А там что ни охотник, то снайпер. Белку в глаз бьют, чтобы шкуру не испортить.

– Вы, наверное, за оружием для самообороны? – угадала она. – Езжайте, я вас прикрою. По радио передали, что части нашей армии уже на марше. Вот-вот придут на помощь. Я бы и сама пошла воевать, но пока не могу. Плохо себя чувствую. Ангина, – показала она на закутанное пуховым платком горло, – и сердце болит.

– Много здесь комаров? – поинтересовался Лера. – Не закусают вас?

– Много, – улыбнулась учительница. – На Панском пруду кишмя кишат. Но я отобьюсь. Я же сибирячка. А русские говорят: в родном дому и стены помогают.

– Мой дом – моя крепость, – вспомнил Лера.

– Это уже англичане.

– До свидания, Надежда Филипповна! – помахал на прощание рукой Лера. – Спасибо.

Как только оружейная телега отъехала от музея, в прибрежных зарослях пруда возник и мало-помалу стал нарастать вой. Казалось, будто пикирует эскадрилья штурмовиков.

– Смотрите, – показал Лера на камыши.

Шурка с дедом глянули и обомлели – над камышами вилась целая стая гигантских комаров.

– Держитесь, хлопчики! – крикнул Потап, взмахнул кнутом и так стеганул коня, что тот чуть из оглоблей не выскочил.

Глобализованное комарьё, почуяв человеческое тепло, ринулось вдогонку.

– Из «максима» их, из «максима»! – подсказал дед.