— Благодарю! Софи, не иначе, нам вас сами небеса послали! — Воскликнула Амалия и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой, покосившись на брата.

А я подумала, что она напоминает красивого ребенка, которого холят и лелеют близкие, и который совсем не привык к тяготам жизни.

— Хубер, — обратилась к безмолвно застывшему у дверей дворецкому. — Вели принести леди Эшвуд обед в ее комнату. И проследи, чтобы наша гостья ни в чем не нуждалась.

— Да, миледи, — с достоинством кивнул огр и обратился к Амалии. — Леди Эшвуд.

Та бросила на брата прощальный взгляд и вышла из комнаты. А я послала служанку за своей рабочей сумкой и взялась за лечение больного.

Глава 3

Рольф Стейн

— Леди Стейн, я уже говорил вам сегодня, что вы прекрасны? — Долетело из приоткрытого окна.

Голос Сомса звучал сладко, как в дешевой мелодраме, и Рольф скривился, пережидая приступ острой неприязни.

— Нет, лорд Эшвуд, но не думаю, что это так уж важно, — с явно слышимой улыбкой ответила Софи, и Рольф скрипнул зубами.

Нет, это уже вообще никуда не годится! Она еще и кокетничает со столичным хлыщом.

— Ну что вы! Я не устаю любоваться вашей красотой и готов раз за разом повторять, что вы прекрасны, — не унимался Сомс.

Карандаш с силой прошелся по бумаге, оставив рваный след. Рольф поморщился. Принес же рес этих Эшвудов так не вовремя! Лихорадка, видите ли… А теперь Сомс так и вьется за Софией, а та и рада, улыбается Эшвуду, словно лучше его на целом свете никого нет. И проводит с ним почти все свободное время.

Рольф не хотел признаваться себе, что ревнует. Причем, ревнует так сильно, что готов нарушить правила южного гостеприимства и собственноручно выдворить изрядно надоевшего гостя. Здоров ведь, как бык, а все корчит из себя болезного и требует от Софии постоянного внимания. И вместо предполагаемых нескольких дней торчит в Рендолле почти две недели и уезжать не собирается. А жена, кажется, не на шутку увлеклась этим легкомысленным повесой. И когда Сомс успел стать покорителем женских сердец? Помнится, в юности краснел и заикался в присутствии леди. Слова вымолвить не мог, а теперь — поди ж ты! Соловьем заливается.

Рольф незаметно отодвинул штору и выглянул во двор. И тихо выругался. Нет, пора положить конец нелепой дружбе! София не должна так смотреть на Эшвуда. Да и тот не смеет так откровенно облизывать ее взглядом. Но она… Она просто не имеет права принимать все эти заигрывания! В конце концов, Софи — замужняя женщина, и не должна поощрять подобное поведение мужчин.

Ветер донес легкий серебристый смех жены, и Рольф снова скрипнул зубами. С ним она так не смеется. И почему внутри все переворачивается от одной только мысли, что Софи способна увлечься пустоголовым столичным хлыщом? Да что там! Похоже, она уже увлеклась.

Он смял испорченный чертеж и кинул его в корзинку для мусора. А потом резко задернул штору и положил перед собой чистый лист. Хватит думать о жене. Она и так не выходит у него из головы ни днем, ни ночью. Рес… про ночи вообще лучше не вспоминать. С тех пор, как он пошел на поправку, находиться рядом с Софией в одной постели стало просто невыносимо. Он хотел жену. Хотел до потери контроля. Потому и перебрался в свою спальню, опасаясь, что однажды просто не сдержится и нарушит данное Софии слово.

Проклятье! Зачем он вообще его дал? И зачем заставил Ивэна изменить срок договора с шести месяцев на два? Большей глупости трудно было и придумать!

Сейчас, когда срок брачного контракта подходил к концу, Рольф все чаще задумывался о том, чтобы его продлить. В конце концов, он еще недостаточно здоров, и для Софии это будет весомым аргументом. Она не сможет уйти и бросить все на полдороге. И потом, Софи выиграла пари, и они должны поехать… Куда там она хотела? В Барт? На горячие источники?

Ну, вот туда они и поедут, как только он разберется с делами. Да, именно так он и сделает, пока Эшвуд окончательно не вскружил Софии голову.

При одной мысли о сопернике внутри все вскипело, а в груди противной змеей снова заворочалась ревность. Свое он отдавать не привык. А Софи была его. Вся. От кончиков пальцев до еле заметных веснушек на курносом носу. И до ямочек на щеках. И до… Рес!

Он вдруг подумал, что однажды она уйдет, оставив его одного, и отчетливо понял, что просто не может этого допустить. Без Софии его жизнь станет серой и однообразной. Пустой.

Рольф рывком поднялся из-за стола и взял трость.

«Не отпущу, — думал он, выходя из кабинета и направляясь в сторону холла. — Поговорю и объяснюсь, и тогда никакой Эшвуд ничего не сможет сделать. Софи — моя. И моей останется».

Правда, ему пришлось отложить свои планы. Не успел он свернуть в холл, как столкнулся с раскрасневшейся, взволнованной Амалией.

— Рольф? Как хорошо, что я тебя нашла. Нам нужно поговорить, — выпалила его бывшая невеста, а он смотрел на нее и вспоминал их последний разговор, когда разорвал помолвку и отказался от брака.

Тогда ему казалось, что в его жизни больше никогда не будет теплых и нежных чувств к женщине. Как же он ошибался! И как же не вовремя сейчас этот разговор. Впрочем, если Амалии нужна помощь — а судя по всему, так и есть, — он готов ее выслушать.

— Проходи.

Он посторонился, пропуская девушку в кабинет, и закрыл за собой дверь.

София Экман

— Миледи, милорд просил вас зайти.

Горничная Эванс смотрела на меня своими круглыми темными глазами и выглядела немного взволнованной.

— Что-то случилось?

— Не могу знать, миледи, — уже более спокойно ответила гномочка и сложила руки за спиной.

— Что ж, хорошо. Я сейчас спущусь.

Горничная неслышно отступила к двери, а я подошла к зеркалу и поправила выбившиеся из прически пряди. Интересно, что могло понадобиться Рольфу? За то время, что в Рендолле гостили Эшвуды, мы почти не общались наедине. Да и сам лорд сильно изменился. Мы толком и не разговаривали, и ночевал он теперь исключительно в своей спальне. И вообще заметно отдалился, став чужим и холодным.

И меня это задевало. Очень. Я скучала по тем временам, когда мы жили в Рендолле только вдвоем. Мне было больно видеть, как Рольф общается с Амалией, как улыбается ей, как они вспоминают прошлое и общих знакомых, меня раздражали эти их — «А помнишь…» и взгляды, понятные лишь двоим.

Рядом с леди Эшвуд Стейн менялся, в его глазах больше не было тепла и той мягкой иронии, что светилась в черной бездне во время наших с ним бесед. Нет. Передо мной был совсем другой Стейн — тот самый светский лев, о котором писала пресса Бреголя. С каждым днем он чувствовал себя все лучше, и я понимала, что совсем скоро наступит тот день, когда мое лечение ему больше не понадобится. Да и нужда в нашем браке тоже отпадет. Тем более что рядом есть та, кого он действительно любит, и кто с радостью займет место хозяйки Рендолла.