– Идет.

Странно. Не ожидала я от Славика такой сентиментальности.

На улице Стерва увязалась за старым толстым пуделем, тащившим за собой ту самую тетку, с которой я иногда общалась. Вернее, иногда общалась она со мной. Они спустились в подвал с яркой непритязательной надписью «Продукты». Мы со Стервой спустились следом.

Цены здесь были замечательные. Вошедшая вперед нас толстущая тетка засунула свою облезлую собаченцию в угол, я пристроила Стерву туда же. Собаки обнюхались и уселись рядышком.

Я набирала продукты, женщина наблюдала за мной, следя за руками продавщицы, выдававшей мне пакеты с мясной вырезкой, сметану, ветчину, йогурты и орехи. Я улыбнулась тетке как можно шире.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, Настенька. Празднуете чего? – поинтересовалась тетка.

– Да так, приобретение одно решила отметить.

– Ну и правильно, чего все плакать да плакать. Ушедшие от нас близкие не любят долгих слез, неизвестно ведь, где лучше…

Тетка явно хотела развивать тему родных усопших и дальше, но мне стало не по себе, и я, улыбаясь, как нашкодившая старшеклассница, попятилась назад, таща за собой упирающуюся Стерву, не желавшую прекращать общение с пуделем.

Ну ни фига себе, местная информационная система работает! Огромная тетка даже имя мое знает. А сама, между прочим, не представилась.

Кухонная плита сегодня работала на полную мощность. В духовке томилось мясо в сметане, на конфорках жарилась картошка и варились яйца, которые я собиралась фаршировать орехами. На столе лежали овощи для салата. В подполе на лоджии было несколько десятков банок с салатами, огурцами, помидорами, овощными ассорти во всех мыслимых вариантах, но я боялась спускаться в подвал – обязательно свалюсь.

После шести вечера я начала набирать Алексея каждые полчаса, однако мобильник сообщал женским голосом, что абонент временно недоступен, а телефон его квартиры отвечал длинными гудками. В восемь раздался настойчивый звонок в дверь. Стерва залилась лаем, я поскакала открывать, сшибая углы.

Но это был не Алексей, а Вадим со Славой. И с ковром. Они вошли как к себе домой, приткнули высоченный сверток в угол прихожей и стали искать тапочки.

– Чай будете? – недоумевая, предложила я. – Спиртного не предлагаю, ввела в квартире сухой закон.

– А нам и нельзя сегодня, – ответили они и прошли за мной на кухню.

Слава сел и уставился в стену, Вадим принялся рассматривать натюрморт в стиле Снайдерса, но через некоторое время обратил внимание и на меня.

– Насть, – заявил он. – Мы знаешь чего подумали… Кудрявая больно у тебя квартира. Может, это тебя убрать хотели? Может, ты задолжала кому или кинула?

Чайник в моей руке задрожал, и я поставила его на стол.

– Иди ты к черту, Вадим. Если б сильно хотели – уже убили бы.

– Или обстоятельства изменились. – Вадим взял чайник и разлил кипяток по чашкам. – Да не дрожи, это я так, в качестве бреда.

Я выставила на стол варенье и купленные для Алексея конфеты. Слава рассказывал, какой у него боевой и умный брат. Вадим налегал на сладкое и заглядывал в вырез моего халата.

Через полчаса, съев коробку конфет и десять бутербродов с ветчиной, ребята все-таки решили покинуть мой дом. Я мысленно перекрестилась. При всей их внешней ко мне расположенности бес их знает, что у них на уме.

А если честно, то все проблемы, которые были до того, как я заговорила с Алексеем, для меня перестали существовать. Есть он, а все остальное вторично.

Времени было половина девятого. Ужин, достойный премии за терпение и фантазию, был полностью готов, но Славе и Вадиму я его не предложила, боялась, что согласятся.

После их ухода я пошла гулять с собакой. Мы привычно пошли по знакомому короткому маршруту вокруг дома. На другой его стороне я подняла глаза, выискивая окна Алексея… В них горел свет. И двигались тени. Приволакивая ногу, я побежала к подъезду. Не самое красивое зрелище – бегающий хромой.

Быстро набрав номер Леши, я считала звонки, ожидая, на каком властный голос скажет «Алло». Но трубку не подняли… Я бестолковая кретинка! Номер-то наверняка неправильно записан, и в чьей-то пустой квартире весь день разрывался телефон.

Путь до квартиры Алексея занял три минуты. Я прислонилась щекой к дерматину обивки. По ту сторону были слышны приглушенные разговоры. Голоса вроде бы только мужские. Может быть, Леша почувствует мое присутствие и откроет сам? Но палец правой руки уже прерывисто давил на звонок.

Вид у открывшего дверь Алексея был такой, какой бывает у заспавшегося алкоголика. Он стоял в мятой футболке и в тренировочных штанах. Мужская фигура на заднем плане метнулась из комнаты в кухню.

– Леша… а я звоню, звоню тебе. Ужин вкусный приготовила, – торопливо и жалобно заговорила я.

– Насть, я занят, – отрезал Алексей.

– Лешенька, я полдня ужин готовила для тебя, ждала. Я не засну одна.

– Перестань. – Алексей сморщился. – Не дави на жалость.

Я перестала. Дыхание опять остановилось, перед глазами появилась противная бесцветная дымка… Но упасть здесь в обморок? Нет, я дойду до лифта.

Дома я легла лицом вниз на диван в гостиной. Не знаю, сколько так пролежала. Мне хотелось только одного – чтобы Леша был рядом. И больше ничего. Только пусть он будет здесь, в пределах видимости. Моей. Пусть ходит, курит, втягивает с фольги дым анаши, рассуждает о своей работе и политике. Но здесь, рядом…

В дверь позвонили. Это может быть кто угодно, но, скорее всего, не Алексей. Вставать не хотелось, но звонок нервировал собаку. Я доплелась до двери. В видеофоне стоял черно-белый Лешенька. Я не спеша открыла дверь.

– Ты чего?

– Как это «чего»? Ужинать пришел.

Алексей отодвинул меня и прошел на кухню. Вот это наглость… Какое счастье, что он пришел.

Первую половину вечера я сидела, подперев голову руками, и умильно наблюдала, как Лешенька ужинает, а вторую половину лежала щекой на его животе, слушала, как стучит сердце и бурчит в желудке. Почему мне так с ним хорошо? Алексей смотрел телевизор, с другого его бока похрапывала Стерва.

Утром Леша выгулял собак, доел остатки ужина и сказал, что поедет на работу узнавать, что там с деньгами… Знакомая фразочка. Перед самым его уходом я попросила снять из спальни для гостей картину над кроватью и отнести в его квартиру на четвертый этаж, но Алексей воспринял просьбу неожиданно для меня:

– Настя, давай договоримся сразу. Никаких дорогих подарков ты мне делать не должна, я не искусствовед, но Петрова-Водкина опознать могу.

Я отрицательно замотала головой:

– Это не подарок, мне так надо. Спрятать. Хотя бы на время.

– Не выдумывай, – усмехнулся Леша. – Надо спрятать – засунь в шкаф.