Алексей сделал глубокий выдох и встал у входной двери.

– Наконец-то. Насть, предупреждать надо.

– Не могла, слишком неожиданно получилось. – Я умоляюще посмотрела на него.

– Я пошел переодеваться, – сообщил мой любимый. – Мне уезжать на работу через полчаса. Ты будешь дома? На ужин надеяться?

– Надейся.

– И еще, Насть. Ты извини, что я эти дни за твой счет живу. Все бывает. Но тут мне сегодня с утра денежки подвезли.

Леша достал из джинсов и положил на обувную тумбочку двести евро. Открыв дверь, он поцеловал меня в щеку и ушел, кликнув Зорьку. Квартира опустела.

Я пошла в спальню и легла на кровать, свернувшись калачиком. Стерва устроилась рядом, и я прижала ее к себе. Мне нечего было делать. Я сдерживала себя, чтобы не броситься вслед за Алексеем… Постоянно хочется быть с ним рядом. Но нельзя, слишком быстро можно надоесть…

За окном вечерело, а я все смотрела на гнущиеся под ветром деревья. Стерва лежала рядом из солидарности с моим настроением. Но вот она подняла голову, забеспокоилась, коротко тявкнула. В дверь длинно позвонили. Я испугалась, что это Лешенька, а ужин не готов.

За дверью стояла давешняя необъемная тетка, но без пуделя. Я жестом пригласила ее войти, и она, заняв половину коридора, тут же начала громко говорить:

– Слышь. Я чего спросить зашла? Решила зайти насчет работенки поговорить. Может, тебе помощница по хозяйству нужна?

Тетка тяжело дышала и смотрела на меня величаво, вроде она меня присматривала как дом для работы, а не наоборот. Я стряхнула с халата две шерстинки Стервы и, задрав повыше голову, спросила противным высоким голосом:

– Как вас зовут?

– Татьяна Степановна.

– Я не знаю, Татьяна Степановна, мне посоветоваться надо с родителями. Но, скорее всего, после операции вы мне очень понадобитесь. Мне скоро операцию на ногу сделают.

– Ладушки, девонька, – обрадовалась тетка. – Ты мне только телефон черкани, а то к тебе не набегаешься. Через сколько дней звонить? А то я и без звонка заскочить могу – с Чеширом все равно в этой стороне гуляю.

Я отперла дверь, и она протиснулась в нее боком.

– Через неделю загляните.

Зазвонил телефон. Алексей предупредил, что будет через час.

И я колесом забегала по кухне. Чистить, резать, тереть, пробовать, переворачивать, подсаливать, подливать, заправлять майонезом – все одновременно, спеша и без травм. Стерва забилась под стол, наблюдая оттуда за моим хромым галопом.

Леша появился под дверью вовремя, с букетом цветов, сияющий:

– Дела налаживаются, Настька! Будем работать. Ты когда в клинику ложишься?

– В пятницу, послезавтра уже. Я сделала курицу по-китайски. Мелкие кусочки обжарены в тесте с арахисом.

– Замечательно!

За ужином Леша с удовольствием ел и рассказывал о какой-то новой суперкраске, которую привезли им в типографию, и о заказе от крупной фирмы на ценные бумаги с тремя степенями защиты. Я ничего не понимала, но слушала его с удовольствием.

В четверг, с самого утра, начался обвал звонков. Первой позвонила Мила. Я ей рассказала о Леше, и она напросилась вечером в гости.

Позвонил Леонид и минут десять канючил нудным голосом, выпрашивая возможность встретиться. С садистским удовольствием я сказала, что встречусь с ним после операции, когда перестану хромать. Естественно, позвонили родители. С мамой я договорилась о встрече завтра в клинике, а папа интересовался «смазливым кавалером».

Позвонил Сергей Дмитриевич и спросил, не собираюсь ли я в ближайшее время выехать за пределы Москвы. Я уверила его в своем лояльном поведении, объяснив, куда ведет меня завтрашняя дорога, и назвала адрес клиники. Совершенно неожиданно позвонил двоюродный брат Андрей. Искусственно-бархатным голосом спросил о здоровье. Я промямлила надоевшее за сегодня объявление о моей госпитализации.

Последний раз Андрей звонил мне, когда мы были школьниками. Не уверена, знает ли он мое отчество и какой институт я окончила, а сегодня вдруг такое внимание. Никаких родственных и положительных чувств во мне звонок братца не вызвал.

Если они все выполнят обещания, то придется в палате вывесить график доступа к моему телу.

Наконец-то дозвонился Алексей, которому я пожаловалась на отсутствие желания стоять сегодня у плиты. Мой милый обещал обойтись пельменями, которые сам и привезет. Я не успела ему сказать о приезде подруги – Леша повесил трубку.

Мила не смогла дождаться конца рабочего дня, слишком сногсшибательна была новость о моем новом мужчине. Забежав в квартиру, она вызвалась погулять со Стервой. Я выдала ей денег, и она пошла за шампанским – мартини, видите ли, ей надоел.

Леша приехал ровно в семь. Сам поставил воду для пельменей, а я неспешно резала салат. Вскоре подошла Мила. Снимая пальто, она громко говорила, что очень хочет посмотреть на того счастливца, который нашел меня еще хромоногую, а потом окажется, что ему досталась весьма красивая и совсем не бедная девушка. Я пыталась остановить Милу, но она меня не слушала.

Войдя в кухню, подруга остолбенела. Другого слова я не могла бы подобрать. Если только «онемела», что для Милы практически невозможно. Я на всякий случай взяла у нее из руки пакет с шампанским – а то уронит, и вытирай потом липкую сладкую лужу.

– Познакомься, Мил, это Алексей.

Мила поморгала сильно накрашенными глазами.

– Оч-чень… Мила.

Она протянула руку, и Леша, выкладывающий на тарелку пельмени, пожал ей руку, не положив шумовку. Мила зашипела от боли. Леша запросил прощения и предложил ей отведать пельменей. Мила, не отрывая от него взгляда, согласно кивнула.

Мне эта сцена не понравилась. Да, Алексей великолепен, это обязывает… Но он мой, и нечего так откровенно пялиться.

Пельмени мне в горло не полезли, так же, как и шампанское. Я ждала, когда Мила решит, что ей уже пора пойти домой воспитывать сына.

Чтобы убыстрить уход подруги, я открыла рот спросить Алексея о вакансии на трудовом фронте, даже произнесла: «Леша, а нет ли у вас в типографии…», после чего Мила, нагло улыбаясь мне в лицо, продолжила фразу:

– Нет ли у вас ненужного однокрасочного станка? Мы в своей типографии бухгалтерские бланки печатаем, обороты набираем.

– Нет, у нас другая направленность. – Алексей отставил пустую тарелку. – Очень высокая полиграфия, другой технологический цикл.

Мила слушала его с большими глазами, понимающе кивала и поддакивала.

Распрощалась с нами она довольно рано, так же пообещав не забыть про посещения в клинике.

Вечером мы с Лешей опять гуляли по бульвару, и я оглядывалась по сторонам, боясь увидеть Ларису. Но судьба решила не волновать меня перед больницей.